"Игорь Подгурский, Дмитрий Романтовский. Иду на ты " - читать интересную книгу автора

Кузнецов глянул на Илью. Муромец буквально смотрел Соловью в рот. На губах
богатыря мелькала какая-то нехорошая многообещающая ухмылка, которую заметил
наконец и сам Соловей.
- Але, земеля, ты на слуху или в астрале? - раздраженно рявкнул
разбойник. - И че ты на меня пялишься, как Каспаров на домино? Мы с тобой
тыщу лет знакомы, дотошный ты мой. Прикид у меня не от Версаче, покрой
местный, домотканый. Блюдем-с интересы отечественного производителя.
- Ась? - встрепенулся Илья, отрываясь от каких-то своих сладких мыслей.
- Двась... Чо скажешь, говорю, бугор? Берешь в дело?
Илья окинул Соловья смурным взором. Перед ним стоял уверенный в себе
мужичок, кругленький, коротконогий, с кривыми ножками. Во рту у мужичка
блестели вставные зубы, в глазах светился недюжинный ум. Одет он был и
впрямь исключительно в отечественное: отутюженные порты из крепкой дерюги,
алая косоворотка с перламутровыми пуговками, шитый бисером и серебром пояс.
Из лайковой кожи сапоги последней лукоморской моды изящно сминались
гармошками. Лысый череп барыги украшал лихо сдвинутый на затылок картуз,
подбитый соболем.
Илья усмехнулся и доверительно изрек:
- А неправду ты баешь, свет-Соловушка. И начхал бы ты с высокого терема
своего на доходы местные, гроша и впрямь едва стоящие, кабы не интерес
личный. Колись, вражинушка, тут все свои.
Соловей досадливо мотнул головой и ответил Илье в тон:
- Ай и правду ты баешь, сокол ясный. Есть у меня тут свой интерес. Мне,
земеля, за державу обидно. Да и батюшка мой из местной нелюди. Чай, не чужие
меня сюда позвали, мог бы и сам додумать, стоеросовый ты мой.
- Вот и ладно, - подытожил Илья, вставая с покоса. - Зови своих
отморозков. Уж верно, ты сюда не один явился.
Соловей благодушно кивнул и щелкнул пальцами. В ближайших кустах
послышался шорох, и на белый свет вылезла ватага его сподвижников...

* * *

Над всей равниной, доступной с холма взору Ильи, стояло на редкость
безоблачное небо. Майский полдень был уже по-летнему ясным и теплым.
Налетавший с юга ветерок ерошил богатырские кудри, а сам Илья крепкой своей
дланью ерошил гриву коня. Верный Сивка, вызванный изрядно надоевшим ему
"Встань передо мной, как лист перед травой", угрюмо щипал эту самую траву,
время от времени всхрапывая и отгоняя хвостом кусачих слепней.
Чуть правее и ниже Ильи на том же холме уютно расположились зеваки из
числа местных крестьян и парочка давешних дружинников - то ли
откомандированных в село своим князьком для сбора недоимок, то ли
пребывающих в очередном отпуске. К Илье крестьяне пришли с челобитной,
упрашивая немедля выдать им Соловья, уже успевшего чем-то напакостить
местной общине. К грядущему вторжению они отнеслись, однако, довольно
равнодушно. "А нам все едино. Что так от голоду подыхать, что эдак", -
добродушно заверил Илью местный староста Кучок, даже не оглядываясь на
насупленных дружинников. Те сидели отдельно, но явно более патриотически
настроенные, поскольку оказались при мечах и белых тряпках. У моста между
тем должна была вот-вот решиться как минимум лет на восемьсот пятьдесят
вперед судьба местной реальности.