"Роман Подольный. Согласен быть вторым" - читать интересную книгу авторачто ж, в конце концов - я студент Всесоюзного государственного института
кинематографии, а чтобы попасть в этот институт, надо, говорят, быть талантливым. Я попал. Значит? Ну что же, так и будем считать, тем более, что кое-кто из профессоров, кажется, держится такого мнения. Кое-кто. А для меня важно, чтобы так думал Василий Васильевич Аннушкин. Великий Художник, точнее говоря, Великий Режиссер. 2 Медленными, торжественными шагами вознес профессор Аннушкин свое громоздкое тело на кафедру. - Сегодня, дети мои (это обращение мы не простили бы никому другому), сегодня, дети мои, мы будем говорить об ИСКУССТВЕ. (Он произнес это слово так, что все буквы в нем казались заглавными). Не об искусстве Фидия или искусстве палеолита, не об искусстве Возрождения или искусстве передвижников, а об искусстве вообще. Но сначала посмотрим вместе на несколько картин. Филипп Алексеевич, прошу вас, - профессор величественно кивнул в дальний конец аудитории. Там у проектора стоял маленький человек с крошечными рыжими усиками. Дед Филипп! Как я его сразу не заметил? Этот очень вежливый и всегда чуть (а иногда и не чуть) пьяненький старичок был достопримечательностью института. Его фотографии время от времени получали премии на международных выставках. И знатоки искусства и жизни - а кто в нашем институте не относился к ним? - понимающе кивали в коридоре вслед - Слабый, безвольный человек. - А ведь мог... - Да и сейчас иногда... - Иногда не считается. В самые последние годы старик, говорят, стал чаще пропускать рюмочку. Но в институт по-настоящему пьяным не приходил. Однако сегодня, пожалуй... Я сидел рядом с проектором и хорошо видел обострившиеся скулы, напряженный лоб, редкие торчащие усики. Сегодня Филипп Алексеевич был необычным. А необычное легче всего объяснить самым привычным (увы, чаще всего это объяснение оказывается верным). Пьян? - "Последний день Помпеи", Филипп Алексеевич, - командовал профессор. - А теперь палеолитическую Венеру... а теперь Рембрандта, то, о чем мы договорились... Что это вы даете картину без правой части и под другим углом? Вы разучились работать с проектором? - Но так лучше, Василий Васильевич,- вырвалось стоном из груди лаборанта. - Лучше? - голос профессора упал. Я не мог себе представить ничего, что было бы способно вывести Василия Васильевича из состояния олимпийского спокойствия и несокрушимой уверенности в себе. Но оказалось, что это возможно. Брови взлетели к месту, где два десятка лет назад находился чуб, на просторной груди заколыхался еще более просторный пиджак. Я закрыл глаза, заранее представляя себе залп, который обрушится сейчас на деда Филиппа. Профессор сотрет лаборанта в порошок. - А знаете, и вправду лучше, пожалуй, - услышал я по-прежнему мирный голос Василь Васильевича. - Но я сомневаюсь, чтобы вы, я или вон Илья |
|
|