"Николай Михайлович Почивалин. Жил человек (Роман по заказу)" - читать интересную книгу автора

поступки и дела, и мне начало казаться, что только по нелепой случайности
я все никак не могу застать его на месте...
А кончились поездки тем, что однажды - это однажды, если быть точным,
заняло осень и всю зиму - я сел и добросовестно записал все, что узнал,
увидел и услышал, - так и появилась эта книга. Роман - потому что в книге
рассказывается не только об Орлове, но и о людях, с которыми он жил и
работал, с их нелегкими подчас судьбами; по заказу - потому что книга
действительно написана по заказу бухгалтера Александры Петровны,
коллектива детского дома, районного комитета партии, всех, кто знал
Орлова. И очень хочу, чтобы кое-кто почувствовал в этом некий вызов. С тех
пор как существует советская литература, на Западе и за океаном не
перестают твердить, что советские литераторы пишут по заказу, - подобные
утверждения, то прямые, то несколько завуалированные сочувствием,
оказываясь за рубежами родины, не раз самолично слышал и я. Да, по заказу!
- хочется мне подтвердить все это и дать тем самым в руки подобным
теоретикам прямую улику - чтобы задумались они над сутью и природой наших
социальных заказов. Что же касается моей скромной работы - был бы
счастлив, если б хоть частично сумел выполнить заказ моих читателей!
И без того нарушив строгие жанровые каноны своим прямолинейным
вступлением, вынужден сделать еще одну оговорку. Работая над книгой,
вольно или невольно я, конечно, что-то додумывал, обобщал, вкладывая,
возможно, в уста людей слова, которые они не произносили, - посему, во
избежание каких-либо упреков в неточностях, назвал действующих лиц другими
именами, равно как переименовал и место действия. Так что документальным в
книге остается только одно: все, о чем в ней рассказывается, происходило
на моей родной Пензенщине. Упоминаю об этом потому, что Орлов Сергей
Николаевич очень любил ее, нашу пензенскую землю. И в глубине души
убежден, что именно наша земля рождает и вскармливает таких людей, как он.


2


Зачем я все-таки еду в Загорово? Встретиться с бухгалтером детского
дома Александрой Петровной, объяснить ей, что не так-то просто выполнить
ее просьбу, избавиться от мешающего ощущения какой-то обязанности и едва
ли не вины. Ответов находится множество, но одного, определенного - нет.
Как в старой байке: иду туда, не знай куда, ищу то - не знай что...
А за окном машины - будто не середина марта, а конец апреля. Сухо
блестит серо-сизая лента автострады, и лишь изредка, в низине, хрупнет
стекло прихваченной ночью лужи; в хрустально-ледяных желобах кюветов
свотится талая голубая вода с грузно плавающими ошметнами ноздреватого
снега; мелькают, пронзительно белея стволами и краснея скрытно набухающими
ветками, придорожные березы, на которых грачи заняты срочным капитальным и
текущим ремонтом прошлогодних гнезд; в прогалах между деревьями чернеют
жирные пласты пахоты, кажется, что это ее дегтярные капли обрызгали стволы
берез, родимыми пятнами оттенив их девственную чистоту. И надо всем этим -
солнечное, не по-мартовски высокое и чистое небо, прикрытое на горизонте
опаловолиловой дымкой, в которую летит, теряясь в ней, - сухо блестя на
пригорках и западая на спусках, - лента автострады. В открытое окно