"Николай Михайлович Почивалин. Жил человек (Роман по заказу)" - читать интересную книгу автора

грудь с лиловой вмятиной под соском. - Привык.
Продолжать глазеть на крепкое, покалеченное войной тело было нехорошо,
Голованов кивнул на свой веник:
- Паритесь?
- Перестал.
- А на свекле ваши ребятишки здорово помогли, - повеселев оттого, что
может сказать этому человеку чтото приятное, похвалил Голованов. - Молодцы!
- Мы тоже в накладе не остались, - дружелюбно улыбнулся Орлов, имея в
виду, что колхоз, которому помогли, подбросил им свежей убоины, не без
совета, впрочем, промолчавшего Голованова.
Директор детдома ушел мыться, секретарь райкома медленно, словно
прислушиваясь к чему-то, начал одеваться. Что его в этот раз поразило в
Орлове? Фу ты, чертовщина. - вспомнил, когда не надо: Сергей Николаевич!..
Поразило даже не то, что тот оказался весь в шрамах, Голованов знавал
людей, которых война покалечила пострашней - как у них в деревне дядю Яшу,
обшитый кожей обрубок на тележке с колесиками... Поразила, пожалуй, сама
внезапность: встречался с человеком, складывал о нем свое мнение и вдруг
вот, сразу, обнаруживаешь, что он - такой, сплошной шрам. Нередко вообще,
наверно, так о людях и судим - не зная их как следует, не ведая, какие у
ппх шрамы на теле или на душе. Плохо; для таких же, как он, Голованов, -
еще хуже... Мысль, разматываясь как клубок, тянулась, бежала дальше,
беспокоила. Из крепкого материала кроилось, делалось поколение таких
Орловых - поколение отцов. Вдосталь потрудились до войны - чтобы встретить
ее не врасплох, вынесли, выдюжили ее на своих плечах и, прикрыв рапы не
бог весть какой одежкой - как прикрыл их тот же Орлов, - остались в строю.
Неся службу не хуже, а когда и постарательней, чем молодые солдаты, чем
они, обобщенно говоря - Головановы, идущие на смену пли уже принявшие ее.
Удастся ли стать вровень с ними, достанет ли столько сил?
Домой в этот раз Голованов возвращался не так скоро, как обычно, -
жестко потирая подбородок, останавливаясь и прижигая на ветру сигареты...
Потом было еще несколько встреч - деловых, будничных, ничего, казалось
бы, не добавляющих к тому, что теперь Голованов знал об Орлове, и, как
стало ясно позже - под прямым четким лучом переоценок, - каждый раз
открывавших еще какую-то грань его внешне простой и непростой внутренне
натуры. Иногда Орлов заходил в райком - в тех редких случаях, когда не мог
чего-то сделать, решить сам, и Голованов почти всегда помогал ему,
испытывая при этом удовлетворение. Побывал и в детдоме, подивившись,
какими уютными, домашними можно сделать, при старании, угрюмые сумеречные
бывшие монашеские кельп и трапезные, порадовавшись, что из добытого с его
помощью лесоматериала строится вместительное, в одиннадцать широченных
окон, помещение.
Отметив - так, мельком, пока все это не встало однажды в один
логический ряд, - с каким непоказным уважением относились к Орлову
сослуживцы и как угловато скрытно льнули к этому не очень разговорчивому
пожилому человеку длинношеие, с ломкими петушиными голосами подростки.
Привык Голованов и к тому, как аккуратно являлся на все районные активы
коммунист Орлов - перед началом и в перерывах окруженный людьми и
сосредоточенно отчужденный - на своем постоянном месте, в углу, у окна,
когда шло заседание. Сам он никогда слово не просил - это Голованов помнил
точно.