"Николай Михайлович Почивалин. Жил человек (Роман по заказу)" - читать интересную книгу автора

- Прихватим субботу, воскресенье - выходной. Объясним ребятам. - Орлов,
видимо, пришел с готовым решением. - Условие одно: нужен автобус, туда и
обратно.
Да и там - чтоб погреться могли. В открытых бортовых - застудим ребят.
- Автобус будет, - обрадованно заверил Голованов.
- Тогда у меня - все, - кивнул, поднимаясь, Орлов. - До субботы.
Голованов позвонил в гараж, привычно быстро переобулся в свои резиновые
бахилы, в приемной задержался - спросил, проверяя свои впечатления:
- Что за человек этот Орлов?
- Сергей Николаевич? Ну что вы - его весь район знает! - с гордостью и
не совсем вразумительно ответила секретарша.
Примерно месяц спустя, когда все перипетии каверзной осени остались
позади и на селе началась передышка и свадьбы, Голованов во второй раз
столкнулся с Орловым - в бане. Жил Голованов с семьей в очень удобном,
секретарском особнячке, передаваемом, так сказать, по наследству; была в
нем и просторная ванная комната, но он, если выпадало время, предпочитал
ходить в баню - попариться. Причем, любил и умел париться - так, что
голова гудела легким звоном, а тело, от той же легкости, вроде бы совсем
переставало существовать. К безобидной этой страсти, с детства, приучил
его отец, лесной объездчик. Когда он, уже студентом, приезжал на каникулы,
его всегда ждала домашняя, по-черному, баня, наполненная спресованным
обжигающим воздухом, с шипящей раскаленной каменкой и выступившей на
черных стенах пахучей смолой.
В этот раз Голованов отправился в баню в понедельник, по сумеркам - в
такие часы да после выходных там всегда бывало свободно. Напарившись, он
лежал на скамейке, вольготно раскинув красные, исхлестанные ноги и
блаженно моргая мокрыми горячими ресницами.
- С легким паром, Иван Константинович, - раздался памятный, спокойный и
дружелюбный голос.
Голованов сел, - Орлов стоял перед ним с тазом в одной руке, с мочалкой
и мылом в другой - еще сухой, коренастый и весь исполосованный шрамами: в
паху, под левым соском, на ногах, на левом плече; одни были широкие,
стянутые прозрачной лиловой пленкой, другие - глубокие, круглые, с
собранной, лучами расходящейся кожей, - таким рисуют солнце ребятишки;
тонкая красная нитка прорезала шею в том месте, где начиналась ключица, -
этот последний шрам вызвал у Голованова какую-то смутную, тут же
ускользнувшую мысль.
- Где ж это вас так... разукрасили? - не удержавшись, изумленно спросил
он.
- Там, где всех, - на войне, - чуть усмехнувшись, просто ответил Орлов,
- должно быть, он привык уже к таким удивленным вопросам, и присел рядом
на свободную лавку.
К величайшей своей досаде, к стыду, Голованов вдруг забыл, как Орлова
звать, - обычно с ним такого не случалось, - оставалось только безликое
обращение.
- Кем же вы были?
- Саперный комбат. Майором кончил.
- Беспокоит вас... это?
- В общем нет. Там, где железки остались, - напоминают к непогоде. - В
предвкушении предстоящего удовольствия Орлов неторопливо потер широкую