"Николай Михайлович Почивалин. Моя сберегательная книжка (рассказ)" - читать интересную книгу автора

ожиданием этой поездки, готовился к ней и - мысленно - не один раз
отправлялся в путь... Бьет навстречу теплый, упругий ветер, пахнет
бензином и травами, и я, подавшись вперед, машинально повторяю про себя
строчки давно написанных стихов:


Знаю, что это досадно, знаю,
Но часто, свои отыскав пути,
Мы вспоминаем об отчем крае
После прожитых тридцати...
Сегодня к черту дела любые!
Край мой отчий, простишь ли ты?
И снова забытые и голубые
Реки бросаются под мосты...


В сравнении с действительностью, которая на третьей скорости мчится нам
навстречу, стихи мои несколько теряют в достоверности. Под бетонными
мостами автострады, которые с мягким толчком пролетает "Волга", мелькают
всего-навсего речушки и ручейки. Но прочь оговорки, станем романтиками,
поверим, что под теплыми лопухами текут не ручейки, а настоящие реки. Ибо
реки нашего детства измеряются не глубиной и шириной, а чем-то другим,
более верным и точным!
Скрывается за оврагом улочка татарского села Чирклея; знаем, что через
полтора-два километра - Никулино, и все-таки первым его замечает шофер, а
не мы.
Впереди, слева, возникает поросшая лесом гора, мелькает у ее подножия
бурая колокольня, и водитель кивает:
- Вот оно, Никулино.
Мгновенно вытягиваем шеи, но машина свертывает вправо, под уклон, гора
и колокольня исчезают.
- Сейчас приедем, - успокаивает шофер. - На село, что ли, прямо?
- Нет, нет, сначала на станцию, - говорит отец и поясняет мне: -
Сберкасса была на станции. Вернее, недалеко от станции.
"Волга" сворачивает с асфальтированной трассы Москва - Куйбышев влево
и, покачиваясь, идет по узкой и сырой после недавних дождей проселочной
дороге. На добрую надежную автостраду мы вернемся, согласно плану, под
вечер, на обратном пути, сделав за день немалый крюк.
Показываются первые домики станционного поселка, ложится наперерез
двухпутная линия железной дороги, отдавшаяся в машине четырьмя легкими
толчками; беспокойно двигаясь на месте, отец выглядывает в окно.
- Почта где-то здесь. Смотри.
И тут происходит нечто необычное: я обретаю двойное зрение. Даже не
прикрывая ресниц, вижу - в отчетливо возникшем далеком - крашеный
палисадник, густую сирень, коновязь, изглоданную крепкими лошадиными
зубами, и домик почты с тремя раскрытыми окнами. Уверенно накладываю этот
мгновенный снимок прошлого на стоящий посреди лужайки дом - не хватает
только палисадника, сирени и коновязи, зато так же открыты три окна и,
кажется, синеет та же вывеска у входа.
- Почта! Вот она!