"Николай Михайлович Почивалин. Когда идет поезд (рассказ)" - читать интересную книгу автора

нельзя - не зверь он дикий.
Зверь и тот из норы на солнце выходит. А нетто человеку без солнца
можно?.. Надумала я - как бы это тебе половчее сказать? - домашнюю
агитацию вести, что ли. Посвоему, по-житейски. Агитаторы, те всякие
красивые слова говорят, а я, думаю, его - полегонечку, исподволь.
Фактически...
Собрали нас вскоре на общее собрание, начальнику строительства и
всыпали на нем сами же рабочие. Домой идем - говорю: здорово, мол,
проперчили! "За дело, - говорит, - так ему и надо". Правильно, мол, - и я
про то же.
И еще, мол, про то, что при других-то порядках дал бы он за эту критику
пинком под зад, и ступай с богом, побирайся! Молчит. Крепенько я так за
него взялась. Чуть что, я на свое поверну. Да не напрямки, а сторонкой.
Вроде бы между прочим.
- Хитрая ты, - одобрительно засмеялась Клавдия.
- Не хитрая, - возразила Ольга. - Наоборот - без хитрости. Хитрому все
это без надобности. Он, хитрый-то, ночью одно может думать, а днем, на
людях, - другое говорить. И проживет еще получше других. А я эдак не умею.
Я что ночью, что днем - одинаковая. И надо мне, чтоб и муж мой таким был.
Чтоб между нами перегородка не стояла...
- А дальше-то как?
- А дальше-то мне полегче стало. Пришли с партийного съезда газеты с
докладом - у меня будто помощник заимелся. Принесла газету домой, говорю:
читай вслух, ты, мол, побойчее меня читаешь. Начал со скукой, потом
заскреб в затылке. "Погоди, - говорит, - один почитаю".
Сидит, губами шевелит, - пробирает, гляжу, моего мужика. Потом отдал
газету, лег, - руки под голову. Читаю, читаю, гляну - не спит. Легла,
спрашиваю: ну, как, мол, - есть она, правда-то? Молчит. Да мне тут от него
речей и не требовалось... Дали нам весной комнату в новом доме. Сама его,
к слову-то, и клала. Переехали. Теплынь, светло, кроме нас-то еще одна
семья только - хоть каждый день стирайся да мойся. Гляжу - радехонек.
Ходит, мурлычет, полочки где надо и не надо приделывает.
Как же так, Петенька, - спрашиваю: правды-то нет, а квартиру дали?..
Первый раз обиделся. Даже палец молотком зашиб. "Пила! - говорит, а сам на
палец дует. - Что ты меня все пилишь? Неужели думаешь, сам ничего понять
не могу?" Ругается, а у меня, веришь, на душе легче. Светлеет, вижу,
человек. Только радоваться начала - опять грех новый.
- Чего еще?
- Да водочка эта, будь она неладна! Ведь как они противно, мужики эти,
устроены! На душе у него сумно - от этого пьет. Все хорошо станет - и
вовсе обязательно выпить надо. Вот и мой зачастил. Придет - тепленький,
обниматься лезет. Я и так и сяк - нет, вижу, что-то капитальное надо.
Кумекала, кумекала, и выходит одно - из кладовой его уводить надо. Ну что
за радость - железки да рукавички с места на место перекладывать?
Ни уму ни сердцу ему такая работа. И от греха бы подальше. Вот, думаю,
куда ему надо - на стройку, в бригаду. Как тебе вот советую. Чтоб понял,
для чего руки дадены.
- Не пойдет, боюсь.
- Пойдет. Ты думаешь, мой-то сразу пошел? Как бы не так. Вот тут-то я,
правду скажу, схитрила немного.