"Эдгар Алан По. Поэтический принцип" - читать интересную книгу автора

поэзии. Неизлечимо помешан на теоретизировании тот, кто, невзирая на эти
различия, все же настаивает на попытках смешать воедино масло и воду поэзии
и истины.
Разделяя сознание на три главные области, мы имеем чистый интеллект,
вкус и нравственное чувство. Помещаю вкус посередине, ибо именно это место
он в сознании и занимает. Он находится в тесном соприкосновении с другими
областями сознания, но от нравственного чувства отделен столь малозаметною
границею, что Аристотель не замедлил отнести некоторые его проявления к
самим добродетелям. Тем не менее мы видим, что функции частей этой триады
отмечены достаточными различиями. Подобно тому как интеллект имеет отношение
к истине, так же вкус осведомляет нас о прекрасном, а нравственное чувство
заботится о долге. Совесть учит нас обязательствам перед последним,
рассудок - целесообразности его, вкус же довольствуется тем, что показывает
нам его очарование, объявляя войну пороку единственно ради его уродливости,
его диспропорций, его враждебности цельному, соразмерному, гармоническому -
одним словом, прекрасному.
Некий бессмертный инстинкт, гнездящийся глубоко в человеческом духе, -
это, попросту говоря, чувство прекрасного. Именно оно дарит человеческому
духу наслаждение многообразными формами, звуками, запахами и чувствами,
среди которых он существует. И подобно тому как лилия отражается в озере, а
взгляд Амариллиды - в зеркале, так и простое устное или письменное
воспроизведение этих форм, звуков, красок, запахов и чувств удваивает
источники наслаждения. Но это простое воспроизведение - не поэзия. Тот, кто
просто поет, хотя бы с самым пылким энтузиазмом и с самою живою верностью
воображения, о зрелищах, звуках, запахах, красках и чувствах, что наравне со
всем человечеством улыбаются и ему, - он, говорю я, еще не доказал прав на
свое божественное звание. Вдали есть еще нечто, для него недостижимое. Есть
еще у нас жажда вечная, для утоления которой он не показал нам кристальных
ключей. Жажда эта принадлежит бессмертию человеческому. Она - и следствие и
признак его неувядаемого существования. Она - стремление мотылька к звезде.
Это не просто постижение красоты окружающей, но безумный порыв к красоте
горней. Одухотворенные предвидением великолепия по ту сторону могилы,
боремся мы, дабы многообразными сочетаниями временных вещей и мыслей обрести
частицу того прекрасного, которое состоит, быть может, из того, что
принадлежит единой лишь вечности. И когда поэзия или музыка, самое чарующее
из всего поэтического, заставляет нас лить слезы, то не от великого
наслаждения, как предполагает аббат Гравина, но от некой нетерпеливой
скорби, порожденной нашей неспособностью сейчас, здесь, на земле, познать
сполна те божественные и экстатические восторги, на которые стих или музыка
дает нам лишь мимолетные и зыбкие намеки.
Стремление постичь неземную красоту, это стремление душ
соответственного склада и дало миру все, в чем он когда-либо мог постичь и
вместе почувствовать поэтическое.
Конечно, поэтическое чувство может развиваться по-разному: в живописи,
в скульптуре, в архитектуре, в танце, особенно в музыке, а весьма
своеобразно и широко - в декоративном садоводстве. Но наш предмет
ограничивается поэтическим чувством в его словесном выражении. И тут
позвольте мне вкратце сказать о ритме. Удовольствуясь высказыванием
уверенности в том, что музыка в многообразных разновидностях метра, ритма и
рифмы столь значительна в поэзии, что отвергать ее всегда неразумно и