"Эдгар Аллан По. Поместье Арнгейм" - читать интересную книгу автора

ощущает легкое движение волшебной ладьи. Она медленно поворачивается, пока
нос ее не начинает указывать на солнце. Она движется, мягко, но равномерно
ускоряя ход, а легкая рябь, ею поднятая, как бы рождает, ударяясь в борт,
божественную мелодию - как бы единственно возможное объяснение
успокоительной, но грустной музыке, источник которой, растерянно
оглядываясь окрест, путник напрасно ищет.
Ладья идет ровно и приближается к утесистым вратам канала, так что
его глубины можно рассмотреть яснее. Справа поднимается высокая цепь
холмов, покрытых дикими и густыми лесами. Заметно, однако, что
восхитительная чистота на границе берега и воды остается прежней. Нет и
следа обычного речного мусора. Пейзаж слева не столь суров, и его
искусственность более заметна. Берег здесь поднимается весьма отлого,
образуя широкий газон, трава на котором похожа более всего на бархат, а
ярким цветом выдерживает сравнение с чистейшим изумрудом. Ширина плато
колеблется от десяти до трехсот ярдов; оно доходит до стены в пятьдесят
футов, которая тянется, бесконечно извиваясь, но все же в общем следует
направлению реки, пока не теряется из виду, удаляясь к западу. Стена эта
образована из цельной скалы и создана путем стесывания некогда неровного
обрыва на южном берегу реки; но никаким следам рук человеческих не
дозволено было остаться. Обработанный камень как бы окрашен столетиями, он
густо увешан и покрыт плющом, коралловой жимолостью, шиповником и
ломоносом. Тождество верхней и нижней линий стены ясно оттеняется там и
сям гигантскими деревьями, растущими поодиночке и маленькими группами как
вдоль плато, так и по ту сторону стены, но в непосредственной к ней
близости, так что очень часто ветви (особенно ветви черных ореховых
деревьев) перегибаются и окунают свисающие конечности в воду. Что дальше -
мешает увидеть непроницаемая лиственная завеса.
Все это видно во время постепенного продвижения челна к тому, что я
назвал вратами перспективы. По мере приближения, однако, путник замечает,
что сходство с ущельем пропало; слева открывается новый выход из бухты;
туда же тянется и стена, по-прежнему следуя общему направлению потока.
Вдоль этого нового русла видно не очень далеко, потому что поток вместе со
стеною все еще загибается влево, пока обоих не поглощает листва.
Тем не менее ладья волшебным образом скользит в извилистый канал; и
здесь берег, противоположный стене, оказывается похож на берег,
противоположный стене в канале. Высокие холмы, порою по высоте равные
горам и покрытые буйной и дикой растительностью, все же не дают увидеть
то, что вдали.
Спокойно, хотя и с несколько большей скоростью двигаясь вперед,
путник после многих коротких поворотов видит, что дальнейшую дорогу ему
преграждают гигантские ворота или скорее дверь из отполированного золота,
покрытая сложной резьбой и чеканкой и отражающая отвесные лучи к тому
времени стремительно заходящего солнца, отчего весь окрестный лес как
будто охвачен огненными языками. Дверь врезана в высокую стену, которая
здесь кажется пересекающей реку под прямым углом. Однако через несколько
мгновений становится видно, что главное русло все еще описывает широкую и
плавную дугу влево и стена, как прежде, идет вдоль потока, а от него
ответвляется довольно большой рукав и, протекая с легким плеском под
дверь, скрывается из глаз. Челн входит в рукав и приближается к воротам.
Тяжкие створы медленно и музыкально распахиваются. Ладья проскальзывает