"Плутарх. Эмилий Павел и Тимолеонт " - читать интересную книгу автора

35. У Эмилия было четыре сына; двое, Сципион и Фабий, вошли, как я уже
говорил, в другие семьи, двое остальных, которые родились от второй жены и
были еще подростками, воспитывались в доме отца. Один из них скончался за
пять дней до триумфа Эмилия на пятнадцатом году, другой, двенадцатилетний,
умер вслед за братом через три дня после триумфа, и не было среди римлян ни
единого, который бы не сострадал этому горю, - все ужасались жестокости
судьбы, не постыдившейся внести такую скорбь в дом счастья, радости и
праздничных жертвоприношений и примешать слезы и причитания к победным
гимнам триумфа.
36. Однако Эмилий справедливо рассудил, что мужество и стойкость
потребны людям не только против сарисс и другого оружия, но равным образом и
против всяческих ударов судьбы, и так разумно повел себя в этом сложном
стечении обстоятельств, что дурное исчезло в хорошем и частное - во
всеобщем, не унизив величия победы и не оскорбив ее достоинства. Едва успев
похоронить сына, умершего первым, он, как уже было сказано, справил триумф,
а когда после триумфа умер второй, он созвал римский народ и произнес перед
ним речь - речь человека, который не сам ищет утешения, но желает утешить
сограждан, удрученных его бедою. Он сказал, что никогда не боялся ничего,
зависящего от рук и помыслов человеческих, но что из божеских даров
неизменный страх у него вызывала удача - самое ненадежное и переменчивое из
всего сущего, - особенно же во время последней войны, когда удача, точно
свежий попутный ветер, способствовала всем его начинаниям, так что всякий
миг он ожидал какой-нибудь перемены или перелома. "Отплыв из Брундизия, -
продолжал он, я за один день пересек Ионийское море и высадился на Керкире.
На пятый день после этого я принес жертву богу в Дельфах, а еще через пять
дней принял под свою команду войско в Македонии. Совершив обычные очищения,
я сразу же приступил к делу и в течение следующих пятнадцати дней самым
успешным образом закончил войну. Благополучное течение событий усугубляло
мое недоверие к судьбе, и так как неприятель был совершенно обезврежен и не
грозил уже никакими опасностями, более всего я боялся, как бы счастье не
изменило мне в море, на пути домой - вместе со всем этим огромным и
победоносным войском, с добычей и пленным царским семейством. Но этого не
случилось, я прибыл к вам целым и невредимым, весь город радовался, ликовал
и приносил богам благодарственные жертвы, а я по-прежнему подозревал судьбу
в коварных умыслах, зная, что никогда не раздает она людям свои великие дары
безвозмездно. Мучаясь в душе, стараясь предугадать будущее нашего
государства, я избавился от этого страха не прежде, чем лютое горе постигло
меня в моем собственном доме и, в эти великие дни, я предал погребению моих
замечательных сыновей и единственных наследников - обоих, одного за
другим... Теперь главная опасность миновала, я спокоен и твердо надеюсь, что
судьба пребудет неизменно к вам благосклонной: бедствиями моими и моих
близких она досыта утолила свою зависть к нашим успехам в Македонии и явила
в триумфаторе не менее убедительный пример человеческого бессилия, нежели в
жертве триумфа, - с тою лишь разницей, что Персей, хотя и побежденный,
остался отцом, а Эмилий, его победитель, осиротел".
37. Вот какую благородную, возвышенную речь, как говорят, произнес
перед народом Эмилий, и слова его были искренни и непритворны. Но для
Персея, которому Эмилий сочувствовал и всячески пытался помочь, ему не
удалось сделать почти ничего: царя только перевели из так называемого
"каркера" [carcer] {44} в место почище и стали обращаться с ним чуть менее