"Александр Плонский. Только миг... (Мемуары старого профессора) " - читать интересную книгу автора

..........................................
И на вражьей земле мы врага победим
малой кровью, могучим ударом....


Предвоенная песня

Если завтра война, так мы пели вчера,а
сегодня война наступила...

В жизни немало случайностей. И поверьте, по чистой случайности я
начинаю эту главу в День памяти и скорби 22 июня, но не 1941, а 2010 года.
Перед войной мы проживали в подмосковном городе Бабушкине, названном
так в честь полярного летчика, Героя Советского Союза (впоследствии Бабушкин
стал одним из районов Москвы). Мы жили в так называемом "стандартном", то
есть двухэтажном дощатом, оштукатуренном снаружи и изнутри,наподобие
барака,доме.
Отопление печное, туалеты с выгребными ямами в тамбурах, вода из
колонки, еду готовили на керосинках. Напомню, что мать тогда руководила
одним из управлений в Наркомате здравоохранения, то есть была по сути дела
вторым лицом после замнаркома.
К нашей крошечной двухкомнатной квартирке в торце дома примыкала
веранда, имевшая два входа - со двора и из комнаты. С годами она обветшала,
наружную дверь забили. Веранда не отапливалась, поэтому пользовались ею
только летом. Тогда ее облупившийся фасад заплетал вьюнок с бледно-розовыми
слабоароматными цветами, и дом, при очень развитом воображении можно было
принять за старинный рыцарский замок.
На веранде стоял старый комод. Ящики его рассохлись, родители уже давно
им не пользовались, он принадлежал мне. Комод был волшебным. В нем царил
хаос, но это лишь на взгляд взрослых. Я мог часами копаться в его ящиках,
перебирая всевозможные предметы: радиолампы (я с малолетства увлекся
радиолюбительством), шурупы, пружинки и многое другое из того, что взрослые
по своей неосведомленности считали бесполезным хламом. А я копался в этом
хламе часами, находя все новые сокровища.
Во дворе был деревянный, источенный временем стол. По вечерам на нем
"забивали козла" любители домино, днем же он пустовал. Поблизости сушилось
белье, бродили кошки. Придя из школы, я - это случалось не часто, но
запомнилось отчетливо, - ложился навзничь на стол и смотрел в небо.
Небо было голубое, его еще не перечеркивали инверсионные следы
реактивных самолетов, по нему плыли невозмутимые облака. Оно казалось
ошеломляюще свежим, словно нечаянное открытие, и принадлежало мне одному.
Да, это было мое небо. Я лежал, смотрел и мечтал, ни о чем
определенном. Веял ветерок, и это меня безотчетно волновало; набегали,
сменяя друг друга, звуки и запахи, - я невольно запоминал их.
И старый комод, и стол- стартовая площадка в небо - последнее, что
сохранилось в памяти от детства.
А такого неба я долго не видал. Видел небо в дымном чаду, разрывах
зенитных снарядов. Видел схватки одиноких И-16, легендарных "ишаков" со
стаями железных "мессершмиттов". Видел, как "Юнкерсы" роняли безобидные на
вид слезинки-бомбы. Но такого, как в то предвоенное лето больше не видел.