"Александр Плонский "По ту сторону Вселенной" (Научно-фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

подлинную музыку презрительно отвергали, словно замшелую, никому не нужную
древность!
И здесь Джонамо невольно сделала открытие. Ее успех вовсе не
объясняется биоволновым резонансом, лживой обратной связью со слушателями.
Все это лишь способствовало успеху, но не предопределяло его.
Дело даже не в самой Джонамо, сама по себе она не смогла бы совершить
переворота в сознании людей, их мировосприятии. Просто необходимость в
музыке не покидала человеческие сердца, она лишь впала в летаргический сон,
и вот теперь настала пора пробуждения.
Процесс духовного обнищания людей, которого так опасался Стром, к
счастью, не зашел слишком далеко, был обратим. Возможно, не будь Джонамо,
человеческий дух все равно сбросил бы компьютерные оковы. Она помогла ему в
этом, утолила дремавшую жажду прекрасного. Не так уж мало, чтобы испытывать
удовлетворение!
Но какой бы ни была истинная роль Джонамо - движущей силы или
катализатора, - она не считала свою миссию исполненной. Напротив, с еще
большей страстностью продолжала делать то, что подсказывало ей сердце.
Готовясь к концерту по глобовидению, пианистка не щадила себя -
просиживала за роялем с рассвета и до полуночи.
- Доченька, - пыталась предостеречь Энн, - не надрывайся, прошу тебя!
Вспомни, как было в тот раз... Ах, если бы доктор Нилс, светлая ему
память...
- Он бы понял меня, мамочка! Поверь: все будет хорошо, вот увидишь.
Теперь я знаю меру своим силам, не волнуйся, пожалуйста...
И вот Джонамо держала экзамен перед человечеством.
... Эффект присутствия, создаваемый глобовизором, был настолько силен,
что управитель Гури, при всей своей психологической подготовленности, ахнул:
вероятно, сказалась пережитая только что стрессовая ситуация. От пультов и
дисплеев энергетического индустриала он мигом перенесся в гулкую,
торжественную атмосферу концертного зала.
На возвышении - рукой подать - стоял сияющий черным лаком старинный
инструмент, громоздкий, необычных очертаний. Было в нем что-то реликтовое,
не вписывающееся в современность. И все же он внушал чувство невольного
почтения...
Вот откуда-то из глубины сцены вышла тоненькая, грациозная, похожая на
изящного подростка женщина. Оптика подхватила ее, приблизила так, что видна
была пульсирующая синяя жилка на виске, под прядью темных волос.
Невидящим взглядом женщина посмотрела в глаза Гури, постояла минуту,
словно прислушиваясь к чему-то, затем села за инструмент. А потом... могучая
волна музыки подхватила Гури, повлекла в немыслимые выси, прервала дыхание,
умертвила и снова вернула к жизни. С ним происходило чудо. Он не узнавал
себя, поражался силе и глубине собственных чувств...
Никогда прежде не достигала пианистка таких высот эмоционального
воздействия на слушателей. Она перевоплотилась в музыку, музыка стала формой
ее существования, катализатором доброты проникая в тайники человеческих душ.
Экспрессивность и красочность звучания усилились обилием диссонансов -
еще недавно Джонамо не признавала их. Но столь же недавно она воспринимала
окружающее как бы спроецированным на плоскость сквозь призму безысходности.
Теперь же действительность стала объемной, многоплановой. Серые тона
сменились спектром цветовых оттенков. Надежда на возрождение духовного