"Александр Плонский "По ту сторону Вселенной" (Научно-фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

записи ее концертов, сделанные в свое время слушателями. Внезапное
исчезновение пианистки подогрело интерес к ней, окружило ее ореолом тайны.
Она, не подозревая об этом, превратилась в легенду, стала символом
прекрасного. Культ Джонамо, которого так опасался Председатель, сделался
всеобщим поветрием, вошел в моду.
Особенно неистовствовала молодежь. Оказывается, в молодых душах дремала
жажда прекрасного. И вот она вспыхнула, принимая порой наивно-восторженные
формы. Появились прически "под Джонамо", девушки удлиняли разрез глаз,
подкрашивали их в черный цвет...
Когда звездолет с пианисткой произвел посадку, ей не дали сойти с
трапа, подхватили на руки и понесли по усыпанной цветами дорожке сквозь
ликующую толпу почитателей. Джонамо пыталась высвободиться - безуспешно!
Среди тех, кто нес ее, был и никому не известный человек с серебряными
волосами. И хотя остальные сменяли друг друга, он упорно не уступал места
... Наконец управитель Гури облегченно вздохнул, потряс взъерошенной
рыжей головой, сбрасывая крупные, словно дождевые капли пота: нагрузка
стабилизировалась. Правда, автоматам пришлось-таки снять со снабжения
несколько индустриалов, располагавших автономным энергетическим резервом, но
это был пустяк по сравнению с неприятностями, к которым готовил себя Гури.
На сей раз пронесло. Но завтра же он потребует от
компьютеров-экономистов повысить энергоемкость сети: случившееся дает на то
все основания.
"Я больше здесь не нужен!" - понял Гури и помчался к глобовизору.
Счетчики зарегистрировали еще один скачок нагрузки, но настолько
незначительный, что его можно было не принимать во внимание.
Джонамо решилась на выступление по глобовидению, как на рискованную
операцию. Она не видела иного пути к миллиардам сердец, которые готовы были
распахнуться перед ее искусством. Окажись операция неудачной, вмиг исчезнет
все, чего удалось достичь с таким трудом. Как пересохший ручеек, иссякнет
преклонение. От нее отвернутся, не простят обманутых ожиданий. И она рухнет
с пьедестала, на который была вознесена людьми.
Джонамо вспомнила, как восторженная толпа несла ее на руках, и зримо
представила: руки, такие прочные, такие надежные, вдруг размыкаются, она
падает, и нет конца этому падению...
А как же Ктор, неужели не подхватит, не убережет? Но что он может,
Председатель Всемирного Форума, человек, облеченный высшей, но, увы,
эфемерной властью, самый могущественный и в то же время самый бессильный из
людей?
Подумав так, Джонамо физически ощутила глыбу ответственности, лежащую
на ее хрупких плечах. То, что она должна сделать, не сделает пока никто,
кроме нее.
Но что если ее искусство, лишившись одного из важнейших компонентов -
биоволнового резонанса со слушателями, - утратит волшебную силу воздействия
на человеческие сердца, и музыка будет восприниматься не душой, а лишь
слухом? Тогда конец всему!
Джонамо все чаще задумывалась: почему же такую необъяснимую
популярность приобрели, как утверждают, записи ее концертов, притом
любительские, далекие от совершенства? Почему их передают из рук в руки,
многократно переписывают, бережно хранят, точно реликвии? Причем те самые
люди, которые не так давно довольствовались компьютерной псевдомузыкой, а