"Виктория Платова. Смерть в осколках вазы Мэбен (Том 2)" - читать интересную книгу автора

мир, который так привык доверять фальшивым зеркалам.
А зеркала он перестал замечать, как перестает человек замечать долгую
и изнурительную болезнь. Просто знает, что она есть, и мирится с ней до
поры до времени. Но в душе он все так же их ненавидел, и ненависть его день
ото дня становилась все сильнее.

Глава 20

Здесь было тихо, спокойно и уютно. Кафе "Венеция" со своими огромными
зеркалами, прекрасными шпалерами и золоченым фарфором располагало к
задушевной беседе. Мне и хотелось немного расслабиться, посидеть,
отдохнуть, но Карчинский заметно нервничал, хотя и пытался не подавать
виду. Он изо всех сил старался шутить, улыбаться, но все это давалось ему с
величайшим трудом. Я уже отдала ему сверток и теперь рассказывала о своей
встрече с Паком.
То есть рассказывать мне было, собственно, нечего, всего несколько
фраз, но художник ловил их с жадным вниманием и нетерпеливо выспрашивал
подробности. Сначала я не хотела говорить ему о том, что ваза, которую он
послал в подарок, разбита, но потом все же решилась сказать. Вазу ведь
попросили доставить меня, и я довезла ее в целости и сохранности, но затем
ее кто-то разбил. И я здесь ни при чем.
- Послушайте, Владимир Иванович, - я старалась говорить мягко и
осторожно, - я понимаю, что вы обратились ко мне, потому что в этом
возникла необходимость... Вы попросили отвезти вазу, что я и сделала. Но я
кое-что забыла в кабинете у Пака, и мне пришлось вернуться. Когда я вошла,
то увидела, что ваша ваза разбита. Мне очень жаль, что так получилось, но,
наверное, он не рассчитывал, что она такая хрупкая.
- Значит, - прервал он меня, - вы говорите, что ваза разбита?
- Да, - подтвердила я, - к сожалению. Художник о чем-то напряженно
думал, но потом махнул рукой и обратился ко мне:
- Я очень благодарен, Леда, что вы не отказались выполнить мою
просьбу. Но знаете, милая, вам не нужно по этому поводу переживать. Если
так случилось, что ваза разбита, то уже ничего не поделаешь. Поэтому
постарайтесь выбросить это из вашей хорошенькой головки. Давайте поговорим
о чем-нибудь приятном. Как вам, например, понравилось в Москве?
Что и говорить, Карчинский умеет удивлять людей. Он посылает вазу в
Москву, а когда ему сообщают, что ваза разбита, предлагает не брать это в
голову. У меня скоро она треснет от всех этих заморочек. И мне как, скажите
на милость, поступать? Тоже сделать вид, что все замечательно и
великолепно?
Ладно. Если он хочет, то я именно так и сделаю. Но больше с художником
иметь никаких дел не желаю. Пусть поищет себе другую дурочку, а меня
увольте. Карчинский еще пробовал развлекать меня какими-то побасенками, но
я не реагировала, и он тоже быстро скис.
- Простите, - сказал он, торопливо взглянув на часы, - но, к
сожалению, у меня больше нет времени. Я не могу остаться с вами. Может, вас
подвезти?
- Нет, - я решительно отказалась, - я на машине. Если что-то
понадобится, Владимир Иванович, звоните. Телефон вы знаете.
- Спасибо, спасибо, - закивал он, раскланиваясь, - очень вам