"Виктория Платова. Смерть в осколках вазы Мэбен (Том 2)" - читать интересную книгу автора

я увидела в углу груду черепков. Разбитая ваза! Та самая ваза, которую меня
просил доставить сюда Карчинский и которую я везла с такими
предосторожностями. И сомнений у меня никаких не было в том, что это та
самая, потому что черепки покоились на мягкой бумаге розовато-кремового
оттенка. Именно в нее и была завернута моя ваза.
Моя ваза! А этот придурок ее разбил! Уничтожил такую красоту! И как
только рука поднялась?! Зачем, ну зачем он это сделал? Я в растерянности
стояла посреди кабинета, глядя на груду черепков, но тут громкий и резкий
голос прервал мои размышления.
- Ты всегда так долго возишься? - спросил резкий голос с очень сильным
акцентом.
- Сейчас иду, - ответил ему низкий голос, показавшийся мне знакомым.
Конечно, это же голос Пака, с которым я разговаривала здесь какой-то
час назад. Вот только уверенности и властности в нем поубавилось, наоборот,
появились подобострастные нотки. Как, однако, быстро меняется человек в
зависимости от обстоятельств.
Я торопливо обернулась. Сейчас они войдут сюда, а я тут одна в
кабинете. И ваза эта разбитая... Я замерла, но из приемной никто не
появился.
- Не инде<Иди сюда (корейск.).>, - нетерпеливо повторил голос.
Говорили где-то совсем рядом. И тут я заметила дверь, которая вела из
кабинета в соседнее помещение. Что же я удивляюсь? Точно такая дверь была в
кабинете банкира Ивлева. А соседняя комната, наверное, специально
оборудована для отдыха. Не утерпев, наплевав на всякую осторожность, я
подошла поближе. Что-то говорят, но что именно - непонятно. Да и на чужом
языке, кажется. Жаль, что я не знаю корейского. И друзей у меня таких нет.
Есть! В мозгу что-то щелкнуло. У меня нет, но у Герта есть его
приятель Юрка Ли из этого "Сада наслаждений", что ли. Когда мы там были, то
его кто-то позвал на своем языке. Значит, он понимает. А мне что делать?
Разве что записать это все. Хорошо бы не слишком все исказить. Я торопливо
шарила по карманам, но вспомнила, что блокнот убрала в сумку. Теперь надо
осторожненько открыть ее и достать незаменимое орудие производства. Я
торопливо шарила рукой, но блокнот куда-то завалился. Вместо него я
нащупала небольшой пластмассовый предмет. А это еще откуда? Я вытащила
неизвестный предмет на свет божий и чуть по лбу себя не хлопнула.
Растяпа! Вот растяпа! Если в таком возрасте у меня склероз начался, то
это весьма чревато. В руке я держала диктофончик, с которым отправилась по
заданию шефа послушать веселых хохлов. Собиралась еще в редакции
продемонстрировать всем украинский юмор, да как-то забыла. А вот теперь
диктофончик здесь, и очень кстати!
Вот только слышно ужасно плохо. Я прижалась ухом к двери, но все равно
с трудом могла разобрать лишь некоторые слова. Была не была! Я осторожно
толкнула дверь. Она даже и не скрипнула, зато до меня стали доноситься
отчетливые голоса.
- Я же все объяснил, - произнес Пак, - чего же вы еще хотите?
- Где художник? - закричал первый. - Что мне твои объяснения!
- Ка ай он да<Он не придет (корейск.).>, - произнес Пак, стараясь
говорить спокойно.
- Кы ге тён мари?<Это точно? (корейск.)> - Голос стал пронзительным.
- Е, - ответил глава Центра корейской культуры. - Кы сара ми тябло ай