"Виктория Платова. Такси для ангела" - читать интересную книгу автора

Райнера о брутальности русского детектива, а также о его излишней, почти
клинической, физиологичности. Когда же такси притормаживало у светофоров,
немец переходил к лирическим отступлениям. Из них я узнала, что папашка
Райнера - der erhaben Mann "Святой человек (нем.)." и к тому же владеет
маленькой типографией в Нюрнберге. Что он на всю жизнь остался верен
русским женщинам (последняя русская жена оттяпала у папашки полдома, но
это пустяки). И что сам Райнер написал исследование по русской же
ненормативной лексике. И теперь несказанно радуется, когда находит
знакомые слова в переводимых им детективах (а радоваться приходится
часто). Что с писательницей такого калибра, как фрау Канунникова, он
работает впервые, и это большая честь для него (до сих пор Райнер-Вернер
месил дерьмо одноразовых триллеров, хотя и в них находил свою прелесть).
Кроме того, простой, как пачка маргарина, бундес два раза срыгнул,
три раза испортил воздух и непрестанно чесал в паху.
Когда мы (наконец-то!) подъехали к гостинице "Минск", где для душки
Райнера был заказан номер, свершилось то, что должно было свершиться: я
его возненавидела.
И укрепилась в своей ненависти еще больше - после того, как он шепнул
мне на прощание:
- Вы не подскажете, meine liebe "Дорогая (нем.)." Алиса, где я могу
найти проститутку?..

***

...Я так ничего и не сказала Аглае о письме. Я просто сунула конверт
в нижний ящик стола и решила забыть о нем. Забыть получилось на следующий
же день, когда в квартире Канунниковой нарисовался оглашенный немец.
Но до этого был еще тихий вечер с Аглаей.
- Ну и как вам этот гибрид платяного шкафа с вибратором? - спросила
она, стоило мне только переступить порог.
- Ужасно. - Я рассталась с Рабенбауэром не больше сорока минут назад,
и поэтому впечатления от встречи были особенно сильны. - Вы собираетесь с
ним работать?
- Вы. Работать с ним будете вы. Я, к сожалению, даже не смогу
появиться в его обществе.
- Почему?
- Он смотрится как профессиональный жиголо. Даже если на него
напялить профессорскую мантию, усадить в инвалидное кресло и дать в руки
воздушный шарик. Все подумают, что Аглая Канунникова завела себе жеребца
на старости лет. И предается порочным страстям. А у меня репутация.
А у меня, выходит, нет.
- Вы можете представить его как прототип героя вашей новой книги, -
сказала я первое, что пришло на ум.
- Я не пишу порнороманов. Отдала их на откуп своим конкуренткам.
Я с тоской взглянула на Ксоло, вертевшуюся у ног хозяйки. И впервые
почувствовала к мерзкой собачонке нечто вроде симпатии. Все познается в
сравнении, а после Райнера-Вернера любой твари можно выдавать нимб и
подержанные крылья.
- Говорят, он неплохой переводчик. Прекрасно чувствует язык, -
утешила меня Аглая. - Особенно разговорный. Последние несколько лет