"Леонид Платов. Концентрат сна" - читать интересную книгу автора

Но только к вечеру Федотов разрешил своему пациенту встать и походить
немного по комнате.
- Не делайте слишком резких движений,- строго сказал он при этом,- не
перегружайте сердце. Если все пойдет хорошо, я думаю, что смогу разрешить
вам выступить сегодня ночью по радио. Мир знает уже о том, что вы
проснулись, и ждет с нетерпением встречи с вами.
Потом он ушел вслед за другими врачами, оставив Гонцова в одиночестве.
Испытывая огромное физическое наслаждение от ходьбы, Гонцов прошелся
мелкими шажками по комнате.
Голова его слегка кружилась. Он усмехнулся старательности, с какой
передвинул затекшими ногами, и тому еще, что жался пока поближе к стене. Со
стороны, вероятно, он был похож на неопытного пловца, который плещется на
мелководье у берега, не решаясь пересечь широкую гладь пробегающей мимо
реки.
За стеной-окном расстилалась манящая светлая гладь.
Солнце почти спустилось уже к темной черте горизонта. Багряные
отблески лежали на кипарисах, вдали в чаще сверкали остроконечные
голубоватые купола, и краски были так ярки, зелень так свежа, что
казалось,только что отшумел дождь.
Глаз почти не задерживался на близких предметах; может быть, поэтому
Гонцов до сих пор не рассмотрел как следует памятника,- он сразу охватывал
всю картину в целом. Необычайная глубина перспективы чудесно окрыляла взор.
Одновременно видны были из окон и башни моста, переброшенного через
реку, и клумбы цветов подле набережной, и - отсвечивающие на солнце,
по-видимому, тоже стеклянные, здания далеко за мостом, на холме.
Гонцову представилось на мгновенье, что он смотрит на волшебный город
через какой-то драгоценный сияющий камень со множеством граней.
Куда вела от ворот пестренькая игрушечная мостовая? Что скрывали под
собой голубоватые остроконечные купола? Не были ли они теми Дворцами Покоя,
о которых вскользь рассказывал ему Федотов?
И тогда знаменитый ученый, не в силах совладать со своим нетерпением,
совершил неблаговидный поступок, которкй покойный его друг в негодовании
назвал бы мальчишеством. Пользуясь ослаблением присмотра, он попросту удрал
тайком из больницы.
Ступая на цыпочках и говоря самому себе "тш-ш!", он прошел коридор,
миновал комнату, где оживленно болтали о чем-то сиделки, и очнулся за
воротами.
Тотчас ликование школьника, отпущенного на каникулы, охватило его и
уже не покидало во все время прогулки.
Он задержался на секунду в воротах, раздумывая, куда ему свернуть:
направо, к реке, или налево, к группе домов на склоне холма,- весь новый
мир был перед ним, и он волен был выбирать. Потом он заметил рядом с собой
пожилого человека в фартуке, который высаживал куст роз у памятника,
освещенного косыми лучами заходящего солнца.
Гонцов скользнул любопытным взглядом по надписи на постаменте - там
стояло его имя. Он запрокинул голову.
Центральная фигура скульптурной группы изображала его, Гонцова,
окруженного лежащими в разных позах спящими людьми. Сам он сидел в кресле,
возвышаясь над ними, держа на коленях просыпающегося кудрявого ребенка.
Ребенок тер кулачками глаза, улыбка его была мягкой, недоумевающей,