"Андрей Платонов. Фабрика литературы" - читать интересную книгу автора

попросил освободить меня от работы, т. к. не верил в успех работ, за которые
я отвечал, организация которых от меня мало зависела. "...· Но я бился как
окровавленный кулак и, измучившись, уехал, предпочитая быть безработным в
Москве, чем провалиться в Тамбове и смазать свою репутацию. Я снова остался
в Москве без работы и почти без надежды" (Архив М. А. Платоновой). Это
письмо от 7 ноября 1927 года. Уже в Москве за один месяц Платонов напишет
своего удивительного "Сокровенного человека" и начнет интенсивно работать
над "Чевенгуром"... Но незыблемым для него остается принцип, что "в эпоху
устройства социализма "чистым" писателем быть нельзя", и он настойчиво
добивается возвращения в Наркомзем РСФСР...
Эта краткая хроника переломного года в жизни Платонова, года нового
накопления "материала" жизни, приоткрывает истоки той стабильной
убийственной иронии, которой окрашено его отношение к литературным
дискуссиям в статье "Фабрика литературы". Ключевые вопросы, по которым шел
"смертный бой" между враждующими группировками в литературе, это - отношение
искусства и жизни ("материала", "факта"), "учебы" у классиков, технологии
писательской работы, мастерства. Враждующие между собой теоретики разных
групп по-разному видели механизм единой, в принципе, для них установки
искусства на реальные, точные факты жизни. Для "Перевала" это было
продолжением традиций реализма: "поучиться у прежних мастеров смотреть и
видеть своими глазами" (А. Воронский). Рапповские теоретики в 1926 году
наряду с фундаментальным тезисом пролетарской литературы - оценивать
современные общественные отношения с точки зрения рабочего класса -
выдвинули три новых лозунга: "Учеба, творчество, самокритика". Шумно заявили
себя в середине 20-х годов конструктивисты (ЛЦК). В манифесте группы
"Госплан литературы" (1925) вопросы "технологии искусства", нового его
"качества" выводились из сопоставления "экономического стиля" эпохи
индустриализации с его "идеологическим стилем": "Перекройщику мира -
пролетариату - предстоят гигантские задачи преодоления инерции старой
культуры не только в экономике, но и во всех надстройках. Ближайшая эпоха -
эпоха конфликтов с материалом. "...· Характер современной производственной
техники, убыстренной, экономической и емкой - влияет и на способы
идеологических представлений" (Госплан литературы. М.- Л., 1925, С. 41, 9).
В 1926 году в личной библиотеке Платонова находятся и главные книги
одного из ведущих теоретиков ЛЕФа В. Шкловского: "Тристрам Шенди" Стерна и
теория романа" (1921), "Эпилог" (1922), "ZOO, или Письма не о любви" (1924),
"Третья фабрика" (1926). Возможно, "Фабрика литературы" явилась платоновским
ответом на "Третью фабрику" В. Шкловского, одним из персонажей которой был
строитель плотин и почитатель В. Розанова воронежский инженер Андрей
Платонов. Многие теоретические идеи Шкловского - теория монтажа, "стилевого
приема", "журнала как литературной формы", "заготовок", второй профессии,
производственного принципа как основы коллективистического творчества -
узнаваемы в пародийной интонации "Фабрики литературы". В отношении к
психологическому роману, и традиционному и пролетарскому, позиция Платонова
остается отчасти близкой лефовской, для которой принципиальное новаторство
всегда отмечается обновлением формы ("стилевого приема"). В "Фабрике
литературы" объектом пародии становятся не только лозунги теоретиков левого
искусства о научной организации "производства литературы", но и непримиримо
воинствующая позиция критиков РАППа. К 1926 году рапповцы выпустили серию
методичек по созданию пролетарской литературы. Это были "рецепты" по