"Андрей Платонов. Фабрика литературы" - читать интересную книгу автора

неощутимым состоянием и физически ненаблюдаемым: новаторство есть разница
одного с другим, а не равенство. Поэтому не следует писать столь
поверхностно-традиционными словами о новаторстве. Что касается Человекова,
то он, до некоторой степени тоже способен прекрасно чувствовать "новое
отношение жизни" к нему. Например, поскольку Человеков не новатор, то жизнь,
в лице Ермилова, к нему относится плохо. Очевидно, следовательно, что к
новаторам Ермилов относится хорошо, приветственно и одобряюще, - тем более,
скажем, к такому новатору, как Маяковский. Эту очевидность надо, однако,
проверить, потому что очевидность бывает и образом истины и покрывалом,
стушевывающим ее, истину. Далее (позже - стилевой вариант Платонова. - Н.
К.), в порядке обмена опытом и взаимного просвещения, мы укажем Ермилову,
что новаторство, даже у нас и даже со стороны некоторых деятелей культуры,
не всегда признается за полезное явление.
Поводом для рассуждения Ермилова послужила статья Человекова о
Маяковском (журн. "Лит. обозр." № 7). Мы здесь вынуждены привести то же
место статьи, которое цитирует Ермилов.
["Новое сознание, так же как и новое чувство, производится не
автоматически, а рождается с огромным усилием, в этом-то все и дело, в том
числе и дело поэта-новатора, такого, как Маяковский. И здесь же, в
трагической трудности работы, в подвиге поэта, заключается, вероятно,
причина ранней смерти Маяковского. Подвиг его был не в том, чтобы писать
хорошие стихи - это для таланта поэта было естественным делом; подвиг его
состоял в том, чтобы преодолеть косность людей и заставить их понимать
себя - заставить не в смысле насилия, а в смысле обучения новому отношению к
миру. ...преодоление же косности в душах людей почти всегда причиняет им
боль, и они сопротивляются и борются с ведущим их вперед. Эта борьба с
новатором не проходит для последнего безболезненно - он ведь живет обычной
участью людей, его дар поэта не отделяет его от общества...
Подвиг Маяковского состоял в том, что он истратил жизнь, чтобы сделать
созданную им поэзию сокровищем народа".][14]
Это написал Человеков. А Ермилов понял и объяснил его таким образом:
"Тут утверждается извечная трагичность новаторства... которая неизбежно
ведет и к трагической жертве. Устанавливается "закон", в силу которого
"люди" вообще всегда и везде "сопротивляются и борются с ведущим их
вперед"... Трагичность новаторства выдвигается как постоянная, вечная норма,
игнорирующая тот факт, что наша действительность устанавливает новые нормы!
Нашу литературу, которая пытается раскрыть новые закономерности, уводят..."
и тому подобная, всем известная механическая запись на идеологической
пленке.
"Извечная трагичность", "Нашу литературу... уводят", "Устанавливается
Закон", "Игнорируется тот факт" - эти слова, написанные не столь
громогласно-шаблонно и примененные к делу, могли бы иметь смысл. Здесь же
они бессмысленны, потому что Человеков писал только о поэте Маяковском,
только о его одной поэтической и человеческой судьбе.
Ермилов же обобщает и растягивает чужую мысль, написанную по
конкретному, единичному поводу, до масштабов "закономерности", и от этого в
руках Ермилова чужая мысль уродуется, искажается, прежде чем сам успел или
захотел понять ее. Нельзя понять другого, если сам постоянно переполнен
собственным благоприобретенным и благополучным мнением, если постоянно
имеешь некое железное намерение крошить любого, непохожего на себя