"Андрей Платонов. Одухотворенные люди (Сб. "Течение времени") " - читать интересную книгу автора

противоположного откоса насыпи и залегли там; теперь их пулеметом или
винтовками достать было невозможно. А тут еще набежали овцы, которые шли
теперь прямо по головам краснофлотцев, дрожа и жалобно, по-детски,
вскрикивая от страшной жизни среди человечества.
"Э, харчи хорошие гонят немцы в Севастополь!" - успел подумать Паршин.
- Цибулько! - крикнул Фильченко. - Дай нам дорогу вперед - через шоссе!
Огонь по овцам!
Цибулько начал сечь овец, переваливающихся через дорожную насыпь на
подразделение. Ближние передние овцы пали, а бежавшие за ними сообразили,
где правда, и бросились по сторонам, в обход людей.
- Всем - гранаты! - крикнул Фильченко. - Вперед! - Он бросился с гранатой
через шоссе и ударил гранатой по немцам; через немцев еще бежали
напуганные, пылящие, сеющие горошины овцы, и немцы их рубили палашами,
чтобы освободиться от этих чертей, которых они взяли себе в прикрытие.
Моряки сработали гранатами быстро; они смешали кровь и кости овец с кровью
и костями своих врагов.
Краснофлотцы вернулись на свою позицию.
- Ну как? - спросил Цибулько у Фильченко.
- Пустяк, - сказал политрук. - Больше с овцами дрались.
- Какой это бой! - вздохнул Паршин. - Это ничто.
- Кури помалу, - разрешил Фильченко.
Красносельский сволок с откоса битых овец в одно место, чтобы ночью их
увезли в город людям на пищу.
Из-за высоты по шоссе и по рубежу, что проходил позади моряков, начала
бить артиллерия врага. Пушки били не спешно, не часто, но настойчивой
долбежкой, не столь поражая, сколько прощупывая линии советской обороны. И
немцы, вероятно, ожидали получить ответ, потому что время от времени их
артиллерия умолкала, словно слушая и размышляя. Но оборона не отвечала, и
немцы изредка били опять, как бы допрашивая собеседника.
Комиссар Лукьянов короткими перебежками привел резерв - до полуроты
морской пехоты - и расположил его на флангах подразделения Фильченко,
оставив инициативу на этом участке за Фильченко.
Лукьянов выслушал сообщение политрука о небольшом бое с немцами среди овец
и сказал свое заключение:
- Ну что ж. Это их боевая разведка была: бой будет позже.
Комиссар ушел. Вскоре немецкая артиллерия перешла на боевой, ураганный
режим огня.
"Пустошь делают впереди себя, - понял Фильченко. - Значит, скоро будут
танки".
Он увел свое подразделение в блиндаж, покрытый всего одним накатом тонких
бревен, но здесь все же было тише. Сам же Фильченко остался у входа в
блиндаж, чтобы посматривать через насыпь и следить за выходом танков.
Шоссе и его откосы выпахивались снарядами до материковой породы; трупы
овец и немцев калечились посмертно, и то засыпались землей на погребение,
то вновь обнажались наружу.
Левый склон высоты запылил у подножья, где высота переходила в полынное
солончаковое поле. Артиллерийский огонь не ослабевал. Темное тело
переднего танка вышло на полынное поле, за ним шли еще машины. Они шли
вперед под навесом артиллерийского огня.
Фильченко укрылся в блиндаже от близкого разрыва, закидавшего его черной