"Андрей Плахов. Всего 33 звезды мировой кинорежиссуры " - читать интересную книгу автора

И плевать, если вдруг на десяток лет он становится персоной нон грата в
Америке - после сексуального скандала с девочками, в который он вляпался
вместе с героем "Китайского квартала" Джеком Николсоном. Он настолько
независим и благороден, что став каннским судьей, награждает "Золотой
пальмовой ветвью" американский фильм. И плевать на слухи, будто жюри
морально коррумпировано заокеанский киноиндустрией - от Вупи Голдберг вплоть
до Натальи Негоды, с которой Полянский незадолго до того снялся в какой-то
голливудской бодяге. Он поднимается на сцену под фамильярно-одобрительный
раскат зала: "Рома-ан!"
А ведь награжденный фильм этот - "Бартон Финк" - словно создан для души
президента жюри. Ведь кто такой сам Полянский как не беженец от идеологии?
Сначала коммунистической, потом - леворадикальной европейской, наконец -
американской, оттолкнувшей его (в прямом и переносном смысле) унылым
ригоризмом. По сути Полянский повторил судьбу Бартона Финка - бродвейского
драматурга образца "политической корректности" 1941 года, который поехал
продавать свой талант в Голливуд. Но вместо вернякового коммерческого
сценария написал совсем другое - проекцию своих фантазмов и комплексов,
своих трагикомических отношений с миром, своего эгоцентризма и своей
чрезмерности.
Полянский по-прежнему похож на беженца, за которым уже давно никто не
гонится и который на бегу достиг немыслимого благополучия. Беженство - это
естественное состояние и жизненный стиль. Меняя города и страны, студии и
подруг жизни, он словно бежит от самого себя, от собственных воспоминаний. И
возвращается - куда? Правильно, к началу.
"Горькая луна" (или, используя игру слов, "Горький медовый месяц",
1992) - почти что римейк "Ножа в воде". Вновь супружеская пара, втягивающая
в свои изжитые отношения новичка, неофита, свежую кровь. Вновь действие
сконцетрировано в плавучем интерьере, только вместо приватной (шикарной по
польским параметрам) яхты - действительно роскошный трансконтинентальный
лайнер. И несколько "флэшбеков" из парижской жизни, из времен, когда
завязался злосчастный роман, который завершится двумя выстрелами посреди
океана.
О6 этом фильме один из фестивальных экспертов сказал: "Very, very
Polanski". При том, что здесь как никогда много заимствований и
реминисценций: от Эрика Ромера до Бертолуччи с его "Конформистом" и
"Последним танго", до бунюэлевской "Тристаны" и феллиниевской "Сладкой
жизни". Весь фильм - сплошной постмодерновый "пастиш", влажная вселенская
смазь, скрепляющая осколки интеллектуальных и масскультовых клише.
Неоригинален и жанр - возведенный на подиумы последних сезонов эротический
триллер. И тем не менее эксперт прав: этот фильм - очень, очень "полянский".
В нем с редкой энергией выплеснулся провокативный характер его личности. Ее
обжигающее воздействие сполна испытали трио актеров, сыгравших все стадии
романтического флирта, рокового влечения, садо-мазохистских игр и
физического истребления.
Питер Койот едва не отказался от роли писателя, пытающегося повторить
опыт Хемингуэя, Фицджеральда и Генри Миллера, - испугавшись, что
соотечественники сочтут его настоящим психом. Точно не известно, что думал
по этому поводу тогда еще девственный в кинематографе Хью Грант. Что
касается Эмманюэль Сенье, то она была более сговорчива - ведь еще в
несовершеннолетнем возрасте актриса стала очередной пассией Полянского.