"Александр Пятигорский. Древний Человек в Городе" - читать интересную книгу автора

дешевом не может быть и речи. Оказалось, что билеты единственной
авиакомпании Города в Лондоне стоили от четырехсот до семисот фунтов. Никому
никаких скидок. Полеты - раз в неделю. Монополия.
Второе событие (не забывайте, они всегда парные!). В субботу мне
позвонил Игорь Апельсинов из Би-би-си. В Лондон приехал Генеральный директор
энергокомплекса Города, у которого было необходимо срочно взять интервью, но
он (Игорь, а не директор) неожиданно простудился и потерял радиоголос. Так
не могу ли я сделать это вместо него, тем более что я по крайней мере знаю
хоть что-то о Городе (за несколько лет до того я слегка ознакомился с его
необычным языком)? Ладно, интервью - так интервью, выручу друга в беде.
Но все получилось иначе. Генеральный директор едва ли дал мне
произнести собственную фамилию и два часа отвечал на вопросы, которые сам же
себе и задавал. Прощаясь, он сказал, что не видел в своей жизни более
тактичного и вдумчивого интервьюера, чем я, и что уж такому человеку
невозможно хоть раз в жизни не посетить Город. Через два дня мне позвонил
Консул Города и торжественно сообщил, что, ценя мой тонкий ум (он цитировал
директора) и феноменальную любознательность, Посол распорядился наградить
меня обратным билетом бизнес-класса ("о расходах, отеле и все такое прочее
не беспокойтесь"), который уже отправлен с курьером в мой колледж.
В день отлета в восемь утра позвонил Тимоти Эгар. Не страннейшее ли
совпадение - он тоже летит в Город! Просматривая список пассажиров, он
увидел там мое имя. И уж коли так, то было бы просто абсурдом нам не сидеть
рядом, что он уже и устроил. Я выразил полный восторг, умолчав о моих планах
морально подготовиться к встрече с Гутманом и хоть с пятого на десятое
просмотреть его последнюю книгу "Безъязыковые культуры и проблема
непереводимости".
Как только мы уселись, Тимоти сообщил, что, когда он в тоске, ему
необходимо, пусть бессмысленно, но двигаться. Поезд в этом отношении лучше
самолета, а пароход лучше поезда. Я не стал возражать, хотя моя метафизика
тоски совсем иная: надо полностью остановиться и остановить все в себе,
тогда и тоска остановится. Я только позволил себе заметить, что моменты
отчаяния "приглашают", так сказать, к пониманию нами нас самих. Да и вообще,
ради того, чтобы найти смысл в себе самом, стоит пожертвовать даже
комфортом. Временно, конечно. Но Тимоти продолжал настаивать: все,
решительно все, что с ним происходило и происходит, не имеет никакого смысла
ни для других, ни для него самого, и оно упорно продолжает с ним происходить
только во имя жены, детей и друзей (обратите внимание на безличный оборот,
невозможный в русском!). "Но сам-то ты хочешь делать хоть что-нибудь
осмысленное?" - "Решительно не хочу. И сейчас не хочу лететь с тобой в этот
кретинский Город, не нужный никому, кроме бельгийских спекулянтов и польских
проституток, которых, кстати, туда не пускают". - "Тогда какого же черта ты
позвонил мне сегодня утром и радостно сообщил, что мы летим вместе?" - "Ну
что делать, раз так получилось. Уж лучше мы будем беседовать о чем-нибудь
утешительном,- он беспомощно развел руками,чем каждому в одиночку напиваться
виски".
"Вздор! Тебе прекрасно известно: я пью только водку, а если ты и это не
удержал в своей дырявой голове, то не понимаю, как тебя еще держат в Форин
Оффисе".- "Я сам не понимаю,- вяло отреагировал Тимоти,- вернее, раньше не
понимал. Семь лет ждал, что меня выгонят за бездеятельность и забывчивость,
пока не догадался: как раз за это меня там и держат. Год назад я дошел до