"Александр Пятигорский. Философия одного переулка " - читать интересную книгу автора

ведь война на носу, и это не вилами по воде писано, - то мы уже будем
мертвы, мертвее гробовых гвоздей. Так что этого и не заметим".
______________
* Кусок в квадратных скобках крайне предположителен. Он является более
или менее точным пересказом того, что мне говорил Роберт, а не Ника. Роберт
при его склонности говорить о себе как бы в третьем лице - то есть
в пересказе третьими лицами его собственных слов - всегда сознательно
стремился к усилению "эффекта объективности" сказанного им. Ника же,
напротив, хотел сглаживания, ослабления прямого риторического воздействия на
собеседника.

Дедушка:  Боюсь, что Роберт прав. Если так начинают говорить дети"
которым и тринадцати нет, то, пожалуй, внутри уже выхода нет.
Ника:  Что значит "выхода внутри", дедушка?*
______________
* Впоследствии сам Ника объяснил ото выражение следующим образом. Если
человек сознательно подготовлен к определенным негативным умственным
состояниям, то он может переработать их, сознательно же, в позитивные. Это -
"йога изменения внутренних состояний". Когда же человек к этим состояниям не
подготовлен и, главное, когда у него нет времени на это (как у Арджуны - за
три секунды до начала великого сражении в Бхагавад-Гите), то выход может
быть найден только во внешнем действии, резко нарушающем инерцию
сознательной жизни. Это - "йога действия". Дедушка не потому "отослал" Нику,
что у того не осталось бы времени на спасение живой души, а потому, что он
просто знал, что Нике "подошел срок" исчезнуть из Москвы и уже совсем не
осталось времени на духовную работу, так сказать.

Дедушка не ответил, а только потрогал лоб двумя пальцами левой руки.
В затылке у Ники стало еще холоднее. По столовой плыли темные клочья облаков
("Малярия начинается", - с ужасом подумал Ника).]
Дедушка:  Посмотри, пожалуйста, который час, Ника.
На кухонных ходиках было без двадцати пять.
Ника:  Дедушка, мне очень зябко. Давай, я быстро сделаю нам чай.
Дедушка:  Нет. Будет еще время чаю напиться. Ты сейчас, пожалуй, пойди
на улицу. Как раз время приспело. Да и теплее - постоишь на солнышке
у подъезда. Иди, пожалуй, но сперва поцелуй меня.
Ника поцеловал дедушку в щеку. Тяжело и долго сходил по каменной
лестнице. Дверь подъезда не хотела открываться.
На залитом солнцем, узком и наклоненном к ограде строительства Дворца
Советов прямоугольнике Третьего Обыденского - никого не было .

Глава седьмая: 14-го июля 1938 г., 5-7 вечера

Солнце заливало это пространство, оставляя в чернильно-черной тени
двери и часть паперти Ильи Обыденского. Ника увидел, как из этой черноты
буквально "выделилась" фигура человека. Но что за фигура! Даже если бы на
груди и спине у него было по ярлыку с надписью "иностранец", то и тогда факт
его принадлежности к этой престранной группе живых существ не сделался бы
очевиднее. На нем были бриджи, клетчатые чулки, огромные желтые туфли,
толстенный джемпер, твидовый пиджак с большими карманами и вязаная