"Эллис Питерс. Тень ворона (Хроники брата Кадфаэля - 12)" - читать интересную книгу автора

- Печальный и добрый человек,- произнес Синрик обычным своим
сиповатым, ворчливым голосом, не сводя прищуренных глаз со свечи, с которой
снимал нагар. - Усталый человек, имевший в сердце жалость к нам, грешным.
Не часто можно было услышать от Синрика хотя бы десяток слов кряду, за
исключением тех случаев, когда он во время богослужения произносил
заученные наизусть фразы. Поэтому слова причетника, сказанные от себя,
производили в его устах впечатление пророческого речения: печальный
человек - потому что семнадцать лет подряд он исповедовал и терпеливо
прощал бесчисленные человеческие прегрешения; усталый - потому что без
конца утешать, укорять и прощать людей так трудно, что к шестидесяти годам
не мудрено изнемочь, в особенности для человека незлобивого и кроткого;
добрый - потому что он как-то умудрился сохранить в душе сострадание и
надежду, постоянно сталкиваясь с пучиной человеческой немощи. И то сказать,
Синрик знал отца Адама лучше, чем кто-либо другой! За годы служения он
перенял от своего наставника некоторые душевные качества, хотя и не имел
его духовной власти.
- Тебе будет его не хватать,- сказал Кадфаэль.- Как и нам.
- Он останется неподалеку,- отозвался Синрик, защипнув двумя пальцами
чадящий фитиль.
Синрику было лет пятьдесят с лишним,- сколько именно, никто не мог
сказать, потому что сам причетник не знал года своего рождения, хотя точно
помнил день и месяц.
Чернявый и черноглазый, с желто-смуглой кожей, Синрик ходил всегда в
долгополом подряснике с обтрепанными от многолетней носки краями, жилищем
ему служила крошечная каморка над ризницей в северном притворе, где отец
Адам облачался и хранил церковную утварь. Синрик был человеком замкнутым и
угрюмым, из той выносливой породы долговязых и сухопарых людей с крепкой
костью, чья худоба объясняется не одной только бедностью, но отшельнической
забывчивостью ко всему, что относится к телесным потребностям. Родом он был
из семьи вольных крестьян, где-то в северном конце города у него жил брат,
пожилой и семейный, уже вырастивший своих детей. Изредка, по большим
праздникам или по случаю семейного торжества, Синрик навещал своих
родственников, но вся его жизнь протекала в церкви да в отведенной ему
каморке наверху. Такой молчаливый человек с изможденным и хмурым лицом,
казалось бы, должен был всем внушать невольный страх, но Синрика люди не
сторонились, ибо его суровость и молчание никого не обманывали: все, даже
озорники мальчишки из Форгейта, знали, что на самом деле скрывается за его
внешностью, поэтому она никого не отпугивала. Люди знали, что молчун
Синрик - добрый старик. Все шли к нему со своими бедами, уверенные, что он,
как и отец Адам, никому не откажет в помощи.
Некоторые, правда, тяготились молчаливостью Синрика и не могли подолгу
переносить его общество, зато с ним дружили самые бесхитростные и невинные
существа - детишки и собаки любили посидеть с ним летним вечером на
ступенях северного крыльца, они прекрасно обходились без его разговоров:
ребятишки болтали, ему оставалось только слушать, и это нисколько не мешало
их дружбе. Матери были довольны, видя своих отпрысков в такой почтенной
компании, и многие из них удивлялись, отчего Синрик не женился и не завел
детей, раз так любит с ними возиться. Должность причетника не могла быть
помехой для женитьбы. В Шропшире по многим приходам еще можно было
встретить женатых священников, и никто не видел в этом ничего худого. Новые