"Элизабет Питерс. Тайна Нефертити" - читать интересную книгу автора

светло-карие глаза в темно-карие, тщательно выбрав тени и тушь. Наиболее
эффективному изменению окраски я подвергла собственные волосы. Мало что
можно было сделать с прической: мои волосы слишком густые и кудрявые,
поэтому пришлось сохранить простую короткую стрижку. Однако из брюнетки,
которой я была все двадцать пять лет своей жизни, я превратилась в
блондинку, и мои пепельные локоны выглядели потрясающе.
Краска для обесцвечивания за сорок долларов, новая губная помада и
набор под названием "Магия для глаз" - вот что сделало новую Алфею
Томлинсон. Может быть, даже эти небольшие уловки были без надобности. В
конце концов, никто из них не видел меня целых десять лет. Я, как они
говаривали, "отставала в развитии". В пятнадцать лет была плоской, как
жердь, - кругом тридцать. Джейк часто шутил, что мерку для меня можно
снимать со ствола дерева. Они не узнают в светловолосой, отлично сложенной
молодой женщине в хорошо сшитом синем льняном костюме нескладную, кое-как
одетую девчонку-сорванца.
Не то чтобы я похвалялась своей фигурой. Просто это был мой хлеб с
маслом - но без джема. Показ моделей - звучит заманчиво, но быть моделью,
демонстрирующей купальники и свитера для каталога заказов по почте, -
занятие столь же привлекательное, как копка картофеля. К тому же не так уж и
хорошо оплачиваемое, тем более когда каждый лишний цент складывается в
маленький конверт с надписью "Отпуск". Отпуск? Отдых, расслабление, смена
обстановки... Нужно признаться, я позволила себе некоторую иронию, когда
надписывала этот конверт.
Мои мысли потекли по старому проторенному руслу. В попытке отвлечься я
взглянула на Ди, но она, казалось, не нуждалась в моей помощи. Она смотрела
в окно, очевидно завороженная открывавшимся видом. Аэродром располагался в
пустыне, в стороне от современного Луксора, но наш шофер гнал свою
грохочущую машину на предельной скорости - сумасшедшей, захватывающей дух -
тридцать пять миль в час. Принимая во внимание дорогу, они казались
шестьюдесятью милями в час. Машина с ревом и лязгом неслась в направлении
города, расположенного прямо на берегу Нила, в плодородной пойме,
окаймлявшей реку. Впереди глаз радовала яркая зелень полей и изящные
очертания финиковых пальм. После обесцвеченных солнцем скал пустыни
насыщенные цветом краски почти ослепляли. И надо всем этим простиралось
бескрайнее небо Верхнего Египта такой чистой и интенсивной синевы, что
напоминало редкий вид китайской керамики.
К своей досаде, я обнаружила, что глаза мои застилали слезы, но не от
пыли, которая сопровождала нас на всем протяжении пути. Египет - не очень
приветливая страна. Сочные зеленые поля - это только узенькие полоски,
скрывающие бесплодные просторы пустыни. Но в прозрачном воздухе и
безжалостном солнце было нечто такое, что отравляло кровь, словно малярия,
ностальгия, которую не вылечит ни одно лекарство.
- Подделка? - спросила Ди.
Я отпрянула, как от удара.
- Эти люди все, что продавали, было подделкой? - повторила она,
намеренно не обращая внимания на грамматику.
Вот и исцеление от моего рецидива сентиментальности. Всего только одно
слово - функциональное, действенное.
- Подделкой, - ответила я, словно пробуя слово на вкус. - Да. Все это -
подделки. Большинство феллахов* делают их сами. Весьма небольшие домашние