"Элизабет Питерс. Не тяни леопарда за хвост ("Амелия Пибоди" #5) " - читать интересную книгу автора

поскольку наш сообразительный отпрыск всякий раз аккуратненько возвращал
книгу на положенное место.
Едва устроившись на борту парома, я зарылась в свежую прессу. Свежую -
это громко сказано, но все же газеты были значительно свежее тех, что ждали
нас в каирском отеле. Обратите внимание на мою предусмотрительность!
Заполучив газеты, я первым делом вырезала все статьи по интересующему меня
вопросу, и правильно сделала. К величайшему возмущению пассажиров, Эмерсон
отправил все остальное за борт. Я же, прихватив вырезки, подыскала
подходящий шезлонг (подальше от моего благоверного) и вникла наконец в дело
зловредной мумии.
Как и следовало ожидать, комментарии Эмерсона в ванной можно было вовсе
не принимать во внимание, как несерьезные и даже не соответствующие
действительности. Справедливости ради замечу, что в этом не было его вины:
только человек, способный читать между строк, добрался бы до сути
искаженных, перевранных репортерами фактов.
Во-первых, сам роковой футляр для мумии, вызвавший ажиотаж в Британском
музее и во всем Лондоне, египтолог назвал бы точнее - деревянным внутренним
саркофагом. Спрашиваете, к чему такие подробности? Проще было бы отослать
вас, читатель, к монументальному труду профессора Эмерсона "Эволюция
способов погребения в Египте от додинастического периода до упадка Двадцать
шестой династии..." и т.д. Одно название занимает полстраницы. Однако будем
смотреть на вещи трезво. Даже самые любознательные из вас вряд ли променяют
роман на историческую монографию, а потому я позволю себе краткое
отступление.
Самые ранние из египетских саркофагов представляли из себя грубые
деревянные коробки - чаще квадратные, чем продолговатые, поскольку своих
усопших египтяне хоронили в позе младенца в утробе матери. Гораздо позже на
внутренней и внешней поверхности саркофагов появились резные или рисованные
узоры - магические и религиозные символы. Во времена Среднего царства
загробное ложе египтянина изменило форму, стало более вытянутым, и в одном
саркофаге хоронили только самых бедных. Сколько-нибудь значительный член
общества мог рассчитывать на два саркофага, а уж знать находила успокоение в
трех, каждый из которых вкладывался в чуть больший, точно китайские
коробочки. Комплект из трех саркофагов нередко помещали еще и в каменный
футляр. Теперь вы представляете, каких усилий стоило захоронение особы
голубой крови. Вот до чего довела этих очаровательных, но наивных язычников
страсть к сохранению плоти! С этой целью, кстати сказать, куда проще было
отдавать умерших на волю жаркого солнца, сухих ветров и горячих песков
Египта.
В одной из газетных статей приводился рисунок, вырезанный на стенках
злополучного саркофага. Доскональное знание трудов профессора Эмерсона
позволило мне определить возраст мумии - вне всяких сомнений, период
Девятнадцатой династии! Все признаки налицо - причудливый парик, скрещенные
на груди руки и вязь иероглифов: "О Озирис, повелитель Базириса... и т.д. и
т.п. К милости вашей взывает Хенутмехит..."
Итак, судя по отсутствию титулов, усопшая много веков назад дама
(именно дама - хоть это-то мы теперь точно выяснили) при жизни не была ни
принцессой, ни жрицей таинственного, зловещего культа. Так с какой же,
спрашивается, стати мумия жены или сестры самого заурядного египетского
жреца превратилась в орудие мщения?