"Борис Письменный. Вылет из Квинска" - читать интересную книгу автора


Собрав улов, Дарий спешил в апартамент 4С, во вторую, меньшую спальню
нанимаемой квартиры, именуемой русскими 'двухбедренной'. Он падал в бурое
плюшевое кресло - часть разрозненного гарнитура, несколько дикого стиля,
любезно подаренного Коршам местной еврейской общиной. Жена, Анна Исааковна,
непременно интересовалась из кухни - Нет ли чего от Сенечки? - от ее
старшего брата, пенсионера республиканского или даже союзного значения,
оборвавшего с Коршами всяческие отношения после их подачи на выезд. Сама
Анна изредка еще бросала брату письма, всегда безответно, как в бездонный
колодец. Неизвестно было, жив ли еще на свете ее далекий брат Сенечка.
- Муся, ко мне никаких звонков! - как дежурную шутку бросал Дарий,
погружаясь в бумаги. Впрочем, никто и не мог звонить ему в эти часы, разве
что Соломон Балкопа - старинный знакомый, проиживающий в соседнем подъезде и
занятый приблизительно тем же самым. За отсутствием писем, Дарий
довольствовался рекламками, оценивал качество офсетной печати, красочность и
размещение изобразительного материала. Понаторев за годы американской жизни,
он знал очередность представления товаров - от ожерелий до игрушек, знал,
где смотреть цену, где соблазнительную скидку (странным образом оставляющую
цену товара на том же уровне год за годом). Главный юмор состоял в том, что
ничего Дарий Ильич покупать не собирался - какого черта перетаскивать вещи
из магазинов в чужую малогабаритнтю квартиру. Однако, почему бы не
пофантазировать, если для этого не надо болтаться по торговьм рядам; вот
тебе в глянце прекрасные иллюстрации - от алмазных запонок до гоночных
автомобилей - миллионы немыслимых товаров для
пробуждения ленивого воображения, листай - не тяни, соблазняйся...
- Не вышло жить в мире идей, - бубнил Дарий себе под нос, - будем жить
в мире вещей.
Не покидая удобно продавленного кресла, он мог на сегодня отдать
предпочтение американскому, как яблочный пирог, Олдсмобилю перед Акурой;
сказать себе с патриотическим апломбом: - Хватит кормить Фудзияму!
Перелистав вкусно пахнущие типографской краской страницы, вообразить, что
взял бы фунта три плодов авокадо - помогает от рака, и свежую спаржу, чтобы
приготовить по-провански, на пару, - хорошо пойдет под молодое Божоле.
Особенно его занимали товары-кунстштюки, предлагаемые как подарки для
людей, 'у которых все есть' - какой-нибудь настольный вертолетик - для
снятия стресса у начальства, озвученная корзина в виде баскетбольной - для
конторского мусора или головка душа, способная мигать всеми цветами радуги.
Разглядывая все это, Дарий словно беседовал с кем-то оставшимся в России,
показывая ему эти бесконечные изделия и плоды - все самое наилучшее, яркое,
- до чего же капризно можно жить в обществе потребления! В собеседники себе
он воображал безымянного сверстника с судьбой, похожей на его собственную. С
таким собеседником, а, скорее, - слушателем, он мог говорить без конца, и
только такому фантому-человеку, которым по разным причинам не могла быть ни
жена, ни даже его друг-Балкопа, никто из имеющихся в наличии, был Дарий
способен сообщать возникающие мысли и наблюдения. Из-за их патетичности он
никогда бы не высказал их вслух, а, услышав, сам первый записал бы в разряд
мелихлюндий.

В молодые годы жизнь, как в перевернутый бинокль - бесконечный цветной
и манящий калейдоскоп, в старости, наоборот - далекое перед носом. Дарий