"Борис Письменный. Агруйс-красивист" - читать интересную книгу автора

Иона. _Когда бы зад и грехи не тянули на землю.

Стараясь отыскать причину своей раздражительности, мягче
сказать_минорности, Агруйс поначалу надумал, что в черезчур деловитой
Америке ему недостает какой-то поэзии жизни, пресловутого шарма, подлунных
горячих бесед и беседок для тайных свиданий. Над прудами, где ивы, извивы...
Наверное, не случайно именно такую картину: пруд, обвитые плющем китайские
павильоны-'газибо', колоннады... множество всяких колон, оборудовали себе
Ионины разбогатевшие знакомые, Променадовы. На недавном открытии их
перестроенного особняка первый тост был таков:
Выпьемте, господа, за великий колониальный стиль!
Агруйс послушно выпил и сразу же бес противоречия стал нашептывать ему
гадости. Что глупо, глупо и убого это нуворишеское фанфаронство; что
подобньм карикатурным образом в нашей памяти вспениваются мотивы Сомова,
Борисова-Мусатова, школьные экскурсии в Третьяковку, репродукции
производства типографии Красный Пролетарий... что-то подобное.
_Воротит от этого,_кипятился Агруйс. Топорная самодеятельность! Мне то
что? _Некрасиво!

Ему стало смешно, особенно после того, как он посмотрел фильмы Эммы
Томпсон по романам Джейн Остин. Колоннад, трафаретного шарма там было в
избытке, причем в оригинале. Ионе пришлось признать, что ностальгия по
невозможному аристократизму и по изящой жизнистандартная греза среднего
класса и городской бедноты. Если на то пошло, то приоритет в этом занятии у
английских тоскующих середняков. Хотя бы и потому, что колониальный стиль,
понятное дело, происходит от британских колоний, не от 'колон'. Не беда, что
ослышались- как раз очень кстати. Взять любых наших оригиналов, хотя бы и
стольное русское дворянство и советских вельможони не гнушались,
довольствовались перекладами с иностранного. С непременными ляпами,
кляксами, нелепыми перевираниями, нерасслышанными словами, где, скажем,
какое-нибудь плавание лягушкой (гребком от груди - breast stroke),
превращается зачем-то в латунь - в 'брасс'. Сотни тому примеров.
Разве что в самый хвост очереди в благородное собрание можно допустить
нас, самодельных эстетов, выращенных партией и комсомолом, но теперь, ввиду
интересного оборота событий, из одного каприза желающих забыть советчину,
как не бывало, присочинить себе плюмажы, фижмы, фамильные звания и гербы.

Окружающим причина Иониной неприкаянности была ясна, как Божий день.
Ему указывали на нее по дружбе. Эстетика не виновата, также как и Америка.
Агруйсу тридцать три и он xолостой. Еще молодой по нынешним стандартам, но,
в то же время, в возрасте Христа, уже распятого.
В самом деле, умри я завтра, взволновался Иона. Что после меня? Кто?
Ветка Агруйсов обрубится навек. Безрадостная перспектива. Человек довольно
развитой и начитанный Иона слышал про возрастной кризис, про невидимых
эгоистов-генов, плетущих свои невидимые интриги. Пусть так, от
научно-популярных объяснений не делалось легче. Иона по-бабьи, до истерики и
безумства захотел ребенка. Возжелал родить себе собственную плоть от
собственной плоти. Сначала не мешало бы найти себе пару.

Легче сказать, чем сделать! Сразу же получался тупик. Найти кого-либо в