"Борис Письменный. Марусина любовь" - читать интересную книгу автора

Кранты.Унюхали.Скажи, Маш - кранты теперь нашему...благо-сос-то-янию?
-Окстись! О чем ты, Аркадий? Был ты научный сотрудник, защищаться
хотел... Где всё теперь? Твое состояние ничто не порушит. Или, признайся,
референта своего Залмановича забыть не можешь? А ведь, знаешь, не все
такие...

В таком плане поговорили они пока не расстались под разгулявшимся ливнем.
Санечка мой не такой, с откровенной гордостью за Санечку думала по
дороге домой Фофанова. Никогда б в жизни не стал бы мой Санечка
подсиживать ближнего, искать соринку в чужом глазу, писать каверзные
письма. За полтора года регулярных отказов Клепик в ОВИР единой жалобы не
писал. А мог бы, и с большими на то основаниями, чем у других-многих. Ах,
какие экземпляры кляуз попадались на глаза Фофановой! Как это они могут
сварганить жалобку - слова собрать по-обиднее. Какой-нибудь Закон на свою
пользу приплетут и оскорбленную невинность разыграют и льстивым
подхалимажем к начальству подъедут - 'в виду вышепомянутых вопиющих
нарушений Великой Советской Конституции просим выдать нам визу без
промедлений и строжайшим образом наказать ответственных, порочащих высокое
звание....

Мария Петровна заметила, что и сама туда же -совершает ошибку, невольно
обобщает - 'они', когда думает всего лишь об отдельных гражданах еврейской
национальности. Думает в совершенно непозволительном третьем лице. Она
пожурила себя , наказала впредь быть осмотрительней в скороспелых выводах.
Кстати, решила она, теперь, при новом всплеске отъездных разрешений,
вызванном, очевидно, климатическими веяниями в международной политике,
следовало снова подумать о сохранности Санечки. Раз он, чудак-человек, не
ведает, что творит и сам о себе позаботиться не умеет. Интересно,
заметить, что формально Фофанова не курировала отъездное дело Клепика; в
её ранге водились дела по-важнее. В виде исключения, на сей раз, на
ближайшую среду, она вызвала его открыткой к себе на прием. Утром, в
десять ноль-ноль.
Он явился точно ко времени, постучал, зашел в кабинет,
дисциплинированно стоял под портретом Брежнева. Санечка стоял, не садился
пока не приказали, пока,согласно учрежденческому этикету, Мария Петровна,
будто очень занятая, что-то проверяла и дописывала в своих официальных
бумажках.
- Вы не возражаете, если мы с вами сегодня немножечко побеседуем,
Александр Саулович? ...Кто там у вас ведущая - тов. Елизарова? Мария
Петровна тепло улыбалась. Глядела на посетителя материнским взглядом.
- Ну, расслабься, дружок, -думала. - Я тебя в обиду не дам.
Клепик, молча, кивнул. Сглотнув, сказал: - Видите ли, мое дело, так
сказать, абсолютно не движется. Вы уж, пожалуйста, побеседуйте. Ваше, если
позволите, лицо... в общем, располагающее... уж извините...
- Ничего, ничего. Не извиняйтесь. Каждой женщине комплимент приятен.
Давайте посмотрим теперь, что там у вас? Что за причина отказа?
- Без причин, - быстро подсказал Клепик - Нет, нет, как же, вот тут
указано... - Мария Петровна листала страницы личного дела.- Так...
минутку...здесь ясно сказано - выезд не-целе-соо-бразен. У всего, милый
человек, есть причина. Вот, вы сами, к примеру, скажите -для вашего