"Борис Письменный. Ограбление Швейцарского Банка (фрагменты)" - читать интересную книгу автора

на свете любил женщии с талией, как у песочных часов. Ими он изрисовывал
свои деловые бумаги. Одну фигуру неплохо набросал гвоздем в туалете.
Фаддеев знал слабость товарища. Он подгадывал маршрут таким образом, чтобы
завернутъ по дороге в одну из малопристойных лавок. Там - у индуса под
пыльным стеклом прилавка лежали как освежеванные муляжи половых частей.
Правда, после этих визитов Калдеев делался болен; у него понижалась
конторская производительность на весь остаток рабочего дня. Но Фаддеев
ему потакал. Сам - женатый и многодетный, закоренелый семъянин, он к
женским приманкам был счастливо равнодушен. Предпочитал наесться до отвала
и промытъ горло пивом, чтобы уже до пяти дремать перед компьютером,
переваривать пищу. В обеденный перерыв Фаддеев шел исключительно за едой.
Он знал, как избегать грабительских цен общепита; шел прямо к заветным
прилавкам, где еда стоила баснословно дешево. Ему был знаком облюбованный
еврейскими иммигрантами заветный подвальчик под польским костелом. Там
бедная, но гордая вшистка-една скармливала потрясающие галушки по дайму за
штуку. За доллар можно было лопнуть во славу милости и дотаций
католической ксензы. Беда - за галушками было далековато ехать, так что
временами, по случаю цейтнота, Фаддеев вел товарищей в ближние потайные
места.



В любом закутке американской дешевизны, обнаруживались русские. В грудах
мануфактуры, на тряпичных копеечных свалках, дуных, без кондиционера, с
гудящим фабричным вентилятором, в муравейнике дерущихся за дармовые кофты
различались спины родимых извивов. Их попадалось немало и в продуктовых
лавках, где цены непостижимым образом держались на уровне довоенныx. За
это требовалось стоять в очереди. Страсть к халяве - пособница очередей.
В дальнем хвосте какая-нибудь бабка подучивала внучку, уверенная, что ее
не понимают: - Ты пойдь уперед Халя, скажи им, что сил нет, спешу на
кружок. На данц-класс, по-ихнему, скажи им - плииз...



Откушав, друзья усаживались в тени стального метеорита работы Исаму
Нагучи перед Центром Мировой Торговли. Калдеев закуривал и наблюдал, как
девушки его мечты, чувственно примериваясь, надкусывают хот-доги, ловят
открытым ртом китайскую лапшу - волосатый ло-мейн, вылизывают из картонок
хот-н-саур - наперченный странный супчик.



Пепермалдееву зрелище отрыгалось словами. Сядя на бортике фонтана, он
болтал ногами и, как всегда, волновался. Роман страдал интеллигентским
неврозом, по неволе делавшим его аналитиком, пугливым и многословным. Он
все накалывал на булавку, главным образом, слова. Голова его была
замусорена канцелярщиной и архаизмами псевдокультурного слога -
'собственно, чрезвычайно, достаточно, как-бы...' .Безвредные эти козявки
сылались из него в изобилии.