"Борис Письменный. Открыватель визиологики" - читать интересную книгу автора

самолете, произведшем посадку. Вокруг можно было видеть по-детски счастливые
лица ( нечастое зрелище в Нью-Йорке, особенно в сабвее.

В этот момент широко распахнулась тамбурная дверь, и некто долговязый
вошел, декламируя: ( Братья и сестры, перед вами ( круглый сирота. Предан
мамой, папой и Бельм домом... Матвей не раз уж встречал этого черного; у
него были складные тирады с фальцетом; они могли бы сработать и в
подмосковных электричках. ( Помогая мне, вы спасаете себя. Очнитесь
заблудшие души. Декламатор был в габардиновом плаще, явно с чужого плеча,
одетом, похоже, на другой плащ. Из карманов торчал Нью-Йорк Таймс и детская
бейзбольная бита. Вслед за чтецом, когда он уже гудел в соседнем вагоне,
потянулись китайцы-коробейники с жизненноважными товарами: гуделками
уйди-уйди, самозвенящей телефонной трубкой, для тех, кому никто не звонит,
со жвачками и с мини-блокнотами... ( Ван-далла, ван-далла... ( механическими
голосками объявляли китайцы единую, в доллар, цену.

За окном, по платформе, тащили труп умершего в черном пластиковом
мешке. О недавнем казусе, впрочем, уже позабыли. Замельтешил обычный театр
теней; закружилась карусель забот и будничных соображений. Матвей решал, не
купить ли чего у китайцев для дочки или, лучше, посмотреть в киоске, на
пересадке. Чего только не было в том киоске: заразительный смех и бурчанье в
животе из коробки, симпатические чернила для террористов, муха в кубике
льда, обманные деньги, пулевая дыра или ножевой шрам, приклеиваемые прямо на
лицо... Подошла ( узловая. Пересадка на Флатбуш. Матвей семенил с толпой по
туннелю, чтобы успеть на манхеттенский поезд.

Чем ближе к деловой части города, тем заметнее меняется картина. Что бы
ни говорили о сабвее, обобщать не стоит: глядите ( уже нет той тревоги
окраинных перегонов; вместо обстановки перманентной гражданской войны (
перемирие. Люди вылезают из коконов; сворачиваются в сумки маскировочные
куртки; женщины взбивают прически; мужчины ( в консервативных костюмах, нога
на ногу, листают прессу. Какое там прессу! Вон, молодые люди, вчера из
колледжа, увлеченно читают страницу за страницей ( машинный код, сплошную
абракадабру! Шутки в сторону, мы подъезжам к вычислительной столице мира.
Даже молоденькая девушка, почти подросток, у выходной двери, улыбается на
газетный лист и не думайте, что над страницей сердечного гороскопа.
Выбираясь из вагона на Чамберс Стрит, Матвей нарочно подглядел ( Джиоконда (
улыбалась сводке товарных индексов европейского содружества наций в газете
Уолл-Стрит Джорнел.

А наверху разгоралось нью-йоркское утро. Чуть дымный солнечный свет
слепил глаза. На углах жарились претцели и сосиски. Перезванивались колокола
капеллы святого Павла, игрушечной церквушки, притулившейся среди окружающих
небоскребов. Утренняя толпа шагала быстро, не обращая никакого внимания на
башни Нового Вавилона, уходящие в небо.
( Там, подальше, Мусенька, у них городское управление, ( услышал Матвей
на бегу; невольно обернулся. Пожилая русская пара с открытыми ртами, на
полуслове уставилась на него. Новоприбывшие. Кто же еще смотрит в Нью-Йорке
в глаза посторонним! Матвей притворился, что не заметил и нырнул в свой
подъезд.