"Вера Пирожкова. Потерянное поколение: Воспоминания о детстве и юности " - читать интересную книгу автора

других детей. Его скоропостижная смерть на самое Рождество обрушилась на нее
как непереносимо страшный удар. Она винила себя за то, что когда-то не
хотела этого ребенка, и твердила, что сама больше не хочет жить. Произошло
это за два года до ее знакомства с моим отцом.
Мой отец окончил Петербургский университет в 1903 году. Первое
назначение он получил в гимназию в Кишиневе. Он приехал туда, походил по
улицам - пыльно, жарко. Бессарабия ему не понравилась. Он сел в поезд,
вернулся в Петербург, пошел в министерство просвещения и сказал, что Кишинев
ему не нравится. И такие тогда были либеральные времена, что 24-летнего еще
только предполагаемого преподавателя даже не упрекнули, а предложили место в
женской гимназии в Новгороде.
В новгородской гимназии атмосфера была не особенно приятная. Не все
преподаватели в достаточной степени презирали блага земные, и дочери богатых
купцов получали нередко отметки, не соответствовавшие их знаниям. Мой отец,
конечно, сейчас же восстал против этого. Ему помогал тоже новый и тоже
молодой учитель словесности. Им удалось значительно улучшить атмосферу этой
гимназии, но, видимо, мой отец был тогда еще слишком молод, несдержан, хотя
в то время ему не грозило и тени того, что грозило за стойкость при
советской власти. Так или иначе, через два года он снова попросил
предоставить ему другое место, и его снова без лишних разговоров направили в
Псковское реальное училище. В Пскове ему понравилось, и он постепенно поднял
преподавание математики на такую высоту, что в Петербурге, в высших
заведениях, где поступившие должны держать вступительный экзамен,
экзаменаторы говорили кандидату: "Из Псковского реального училища? По
математике выдержит, экзамен будет только для формы".
Моему отцу, вероятно, было суждено дружить с учителями словесности, и в
Пскове он был особенно близок с коллегой-славистом, который познакомил его с
моей матерью.
Мои родители венчались в 1912 году. Они были однолетки, и мой отец
принял четырех детей: Алексея, Татьяну, Илью и Елену. Все они сразу же
начали называть его "папой" (своего родного отца они и не помнили, разве что
старшие смутно, очень уж они были маленькие, когда он уехал на войну и
погиб), любили моего отца, и он всегда считал их своими.
Свадебное путешествие мои родители предприняли на пароходе по Волге. И
в следующий год мой отец успел свозить мою мать в Крым. Он очень любил
путешествовать. До женитьбы он сумел объехать Германию, Швейцарию и Францию.
Он часто рассказывал, как в Париже один кюре спросил его: "а кто быстрее
бегает, лошадь или медведь?" Мой отец ответил: "Не знаю. Я не охотник и
никогда такими вопросами не интересовался". У кюре расширились глаза: "То
есть как? Ведь у вас в России запрягают в коляски медведей и ездят на них!"
Это не анекдот о "развесистой клюкве". У моего отца был действительно такой
разговор.
Кроме того, мой отец совершил замечательное путешествие на Алтай,
вместе с проводником подымался в горы на небольшой горной лошадке верхом,
видел Байкал.
Он часто жалел, что отклонил предложение преподавать полгода математику
кадетам-морякам во время их учебного путешествия из Петербурга вокруг Мыса
Доброй Надежды в Японию со многими остановками по дороге. Но для этого ему
пришлось бы просить заменить его в конце одного и в начале другого учебного
года. Конечно, это можно было устроить, стоит ли повторять, что времена были