"Луиджи Пиранделло. Новеллы (сборник из 48 новелл) " - читать интересную книгу автора

смотрели друг на друга: на грубые, загорелые лица, обезображенные
непривычным умываньем. Им было неловко брать своими натруженными
крестьянскими руками все эти серебряные вилочки (какую тут надо - большую
или маленькую?) и серебряные ножички; но особенно смущали их лакеи в белых
перчатках.
Отец смотрел на Джерландо, почесывал затылок, жевал и приговаривал,
скривившись в издевательской, плаксивой гримасе:
- Глядите, как расселся! Осел ты, осел! Да уж конечно, как ей взглянуть
на такую образину! Она верно делает, верно она делает, что стыдится. Вот я
бы на его месте!..
Ужин кончился в угрюмом молчании, и гости под разными предлогами
разошлись по домам. Было уже темно.
- Ну, что теперь будешь делать? - спросил отец, когда лакеи убрали со
стола и все в доме затихло. - Что делать будешь? Выпутывайся, как знаешь!
И приказал жене идти за ним, в их домик, неподалеку от виллы. Когда они
ушли, Джерландо растерянно огляделся. Что же делать?
Он чувствовал молчаливое присутствие женщины, которая заперлась от него
там, в соседней комнате. Может, теперь она выйдет? Ведь шуму уже нет. Что же
ему делать?
Ох, хорошо бы уйти вместе с матерью или хоть под деревом прилечь, на
дворе!
А может быть, она ждет, чтобы он ее позвал? Может, она смирилась и ждет
теперь, что он ее позовет... да, ждет, что он...
Джерландо прислушался. Нет, все тихо. Наверное, спит. Уже совсем
стемнело; свет луны проникал в комнату через открытую дверь балкона.
Не зажигая света, Джерландо взял стул и вынес его на балкон, с которого
видна была вся деревня на пологом берегу, а там, вдалеке, и само море.
Ночь была светлая, крупные звезды ярко сверкали в небе; над морем сиял
серебристый лик луны; словно частый перезвон, дрожали над желтым жнивьем
голоса кузнечиков.
Вдруг где-то рядом пронзительно и печально закричала сова; другая
ответила ей издалека, словно эхо; и долго ухали они, перекликаясь друг с
другом в прозрачном сумраке ночи.
Опершись на перила, он вслушивался в их крики, и постепенно проходила
мучительная, тяжелая неуверенность. Потом он разглядел стену, которая
окружала усадьбу, и подумал, что земля теперь принадлежит ему; и все
деревья, и оливы, и миндаль, и рожки, и смоковницы, и виноградник тоже
принадлежат ему.
Да, отец не зря так радовался, теперь он ни от кого не зависит.
В коние концов не так уж глупо он придумал насчет ученья. Лучше уж там,
в школе, чем целый день торчать тут, с женой. А если приятели станут над ним
смеяться, он с ними расправится. Он теперь сам синьор и не боится, что его
выгонят из школы. Да и не выгонят! Он будет учиться как следует, чтоб не
ударить лицом в грязь перед здешними господами. Скоро будет с ними как
равный. Еще четыре года поучится и станет агрономом или же землемером. Его
шурин, синьор адвокат, думает, что продешевил свою сестрицу? Ничего, еще
придет к нему на поклон! Да уж, покланяется! Тут он ему и скажет: "Кого вы
мне подсунули? Старуху эту? Я человек ученый, не кто-нибудь, мне жена нужна
молодая, красивая, с деньгами и из хорошего дома!.." И он заснул, уронив
голову на руку, лежавшую на перилах.