"Альберт Санчес Пиньоль. В пьянящей тишине " - читать интересную книгу автора

- Странно, что метеоролог нас не встретил. Он должен быть без ума от
радости, что приехала смена.
Как это часто случалось во время моего общения с капитаном, едва я
произнес эти слова, мне стало ясно, что говорить их было бессмысленно: он
уже знал, что я ему скажу. Мы стояли прямо перед домом. Коническая крыша,
покрытая шифером, стены из красного кирпича. Сооружение не отличалось
красотой и не вписывалось в пейзаж острова. Где-нибудь в Альпах его можно
было принять за приют в горах, скит в лесу или таможенный пост.
Капитан застыл на месте с минуту, которая показалась мне вечностью, с
видом человека, чующего опасность. Я стоял рядом и ждал его решений.
Рассветный ветер теребил ветки деревьев, которые росли по углам дома и
напоминали канадские дубы. Ветер был не слишком холодным, но неприятным.
Какая-то странная тревога повисла в воздухе, хотя ничто не говорило об
опасности. Пожалуй, нас тревожило не столько то, что открылось перед нашими
глазами, сколько то, чего мы не могли увидеть. Куда запропастился
метеоролог? Может, он занят своей работой где-то неподалеку? Или отправился
на прогулку? Постепенно я стал замечать недобрые предзнаменования. Окна дома
небольшие, квадратные, с толстыми стеклами. Деревянные ставни открыты. Они
хлопали. Это мне не понравилось. Похоже, вокруг дома, прямо под окнами,
когда-то был разбит сад. Его граница отмечена камнями, наполовину
закопанными в землю. Растений почти нет, словно по саду прошло стадо слонов,
вытоптав их.
Капитан сделал привычный жест: поднял подбородок вверх, словно
воротничок синего мундира вдруг стал ему немного тесен. Потом толкнул дверь.
Она открылась со скрипом. Если бы двери могли говорить, этот скрип означал
бы: "Проходите, коль вам угодно, я не отвечаю за последствия". И мы вошли.
То, что мы увидели, было похоже на записи в дневнике исследователя
Африки. Казалось, домом овладели полчища тропических термитов, которые
сожрали все живое и перепортили все вещи. Крупные предметы мебели остались
нетронутыми. Это была картина не столько разрушения, сколько запустения. Дом
состоял из одной-единственной комнаты. Кровать. Возле очага кучка дров. Стол
перевернут. Кухонная утварь словно испарилась - сам не знаю, почему этот
факт показался мне исполненным глубочайшей тайны. Никаких личных вещей моего
предшественника тоже не было видно, исчезли и метеорологические приборы. Но
этот разор показался мне скорее результатом какого-то странного
помешательства, нежели стихийного бедствия. И хотя дом представлял собой
весьма грустное зрелище, там можно было жить. Шум волн явственно доносился
до нашего слуха.
- Куда поставить вещи господина инспектора ветров и облаков? - спросил
подошедший сенегалец Coy. Морякам удалось наконец перенести багаж с берега к
дому.
- Вот сюда, или поставьте здесь, все равно, - сказал я решительно,
чтобы не показать, что его голос, прозвучавший так неожиданно, заставил меня
вздрогнуть.
Капитан сорвал на моряках раздражение, которое вызывала у него
ситуация:
- Будьте добры, Coy, пусть ребята наведут порядок в этом бедламе.
Пока команда трудилась, расставляя сундуки и вещи на свои места,
капитан предложил мне пройтись до маяка.
- Может быть, мы найдем вашего предшественника там, - сказал он мне,