"Валентин Саввич Пикуль. Конная артиллерияа- марш-марш! (Военный рассказ) " - читать интересную книгу автора

лет. Может быть, оттого, что слишком громко стреляли пушки, я даже не
расслышал тихого полета времени... Знаю, что помру не от болезни - снесут
мне голову черти окаянные!
Сражение под Смоленском сделало Костенецкого кавалером ордена Анны. На
рассвете 27 августа атакою лейб-егерей началась Бородинская битва. Ближе к
полудню ратоборство обрело небывалую ярость. Впервые в практике
наполеоновских войн маршал Ней (человек большого мужества) лег на землю сам
и велел ложиться солдатам, чтобы хоть как-то спастись от огня русской
картечи, гранат и ядер. Пелена бурой пыли, поднятой атакою кавалерии Мюрата,
скрывала блеск солнца; воины задыхались в кислом пороховом угаре. Сбитые с
лафетов пушки вручную оттаскивали назад, ставили на запасные лафеты и снова
включали их в концерт канонады. Опытные коноводы, невзирая на визжащие пули,
тут же работали шилом и дратвой, наспех починяя разорванную осколками
конно-артиллерийскую упряжь.
Умирающие в этот день говорили живым:
- Завидую счастью вашему - вы еще будете сражаться...
Отступавшая инфантерия часто мешала Костенецкому бить по врагу прямой
наводкой; в таких случаях канониры махали своим солдатам шапками, чтобы те
поскорей расступились, и в промежуток между пехотными колоннами сразу
врывались французы.
- Работай, ребята, работай! - покрикивал Костенецкий.
Как врезали картечью - половина врагов полегла.
- Клади их всех в кучу - одного на другого!
Залп, залп, залп - и вообще никого не стало перед батареями, только дым
да стон нависали над полегшей колонной противника.
- Ажно черно да мокро стало, - вспоминали потом канониры...
В два часа дня французы взяли батареи Раевского, и желтая лавина улан
двинулась теперь на батареи Костенецкого. С остервенелым бесстрашием,
взметывая тучи песка и пыли, уланы вмах рубили клинками прислугу.
Костенецкий схватил пушечный банник:
- Ребяты, не бойтесь смерти... Смотри, как надо!
Казалось, воскресли времена былинных героев. Банник, как оглобля,
прошелся над головами улан, и человек десять сразу полегли под копыта своих
лошадей. Еще замах - и образовалась просека во вражьих рядах, вдоль этой
просеки и пошел Костенецкий, сокрушая улан направо и налево. Канониры
похватали, что было под рукой, и ринулись на защиту своих пушек. В ход пошли
банники и пыжовники, тесаки и пальники, кулаки и зубы... Уланы отхлынули!
- А ну, всыпь им под хвост, - велел Костенецкий, и звонкая картечь
повыбила все задние ряды французской кавалерии...
Наградою ему была золотая шпага "За храбрость" с алмазами на эфесе.
Современники пишут, что после Бородина император пожелал видеть Ермолова и
Костенецкого.
- Артиллерия работала славно, - сказал он им. - Говорите же, какой
теперь награды вы хотели бы лично для себя?
Язвительный Ермолов сказал:
- Ваше величество, сделайте меня... немцем!
Александр I понял намек генерала: засилие немцев на руководящих постах
в армии стало уже невыносимо. Он повернулся к Костенецкому - в надежде, что
тот язвить не станет:
- Ну, а ты, генерал, чего бы хотел от меня?