"Валентин Пикуль. Слово и дело (Книга 1, "Царица престрашного зраку")" - читать интересную книгу автора

будет заложен, ибо король не соизволил при" слать нам жалованье...
Эти слова расслышал человек, замерший наверху лестницы; острый
подбородок его утопал в черных брабантских кружевах; руки - цепкие - в
перчатках черных перебирали четки.
- Аббат Жюббе! - воскликнул де Лириа, поднимаясь по ступеням. - Как я
счастлив снова вас видеть в Москве...
Вдетые в поставцы, курились благовонные бумажки. Аромат их дыма был
необычен, душист и сладок. Кружилась голова, и было легко... Два "брата во
Христе" долго беседовали.
- Полы моей сутаны, - говорил Жюббе, - в отличие от вашего кафтана,
герцог, очень коротко подрезаны, дабы не возбуждать подозрения русских. И
за благо я счел называть себя учеником Сорбонны, ибо кого пришлет Рим,
того Московия не примет...
- А много ли рыбы в нашем неводе? - спросил де Лириа. - И что за
выгода нам от вашей духовной дочери - Ирины Долгорукой?
- Она - Долгорукая по мужу, но урождена княжной Голицыной, и в этом,
поверьте, герцог, ея главная женская прелесть...
- Какое счастливое совпадение! - заметил де Лириа.
- О да... Долгорукие и Голицыны - их много! А в них - вся сила
фамильной знати. Именно через их могущество нам можно обратить заблудший
народ к истинной вере. О князе Василии Лукиче Долгоруком вы извещены,
герцог: еще в Версале он был тихонько отвращен от презренной схизмы. А
ныне он - министр верховный! Государь еще мальчик, душа его - песок,
который вельможи бездумно пересыпают в своих пальцах... В сетях моих
бьется сейчас прекрасная княгиня Ирина, но невод мой тяжел и без нее!
- Я наслышан о князе Антиохе Кантемире, - напомнил де Лириа.
Длинные пальцы аббата сложились в замок на впалом животе:
- Человек блестящих дарований и.., мой искренний друг. Будучи
высокого происхождения, князь Антиох не имеет родственных корней средь
русской знати. Его корни, там.., в Молдавии, откуда вывезли его ребенком!
Да, он помогает мне в расстановке невода, хотя и далек от слияния наших
церквей. Это ум для ума, слова ради слов, но.., где же дело? Сейчас
Кантемир переводит для меня благочестивые сочинения Сорбонны на язык
московитов. Дружба со мною не мешает ему дружить и с Феофаном
Прокоповичем...
После чего разговор двух иезуитов снова вернулся в прежнее русло -
они заговорили о Долгоруких. По их мнению, князья Долгорукие вскоре
обязательно должны повторить попытку князя Меншикова.
- Дядька царя, - пророчил Жюббе, - наверняка подведет свою дочь
Екатерину под царскую корону... То, чего не удалось свершить прегордому
Голиафу - Меншикову, то удастся Долгоруким!
- А вас не пугает, аббат, что у русского царя есть соперник? Княжна
Екатерина пылко влюблена в имперского графа Миллезимо.
- Только одно мое слово послу Вены, - ответил Жюббе, - и этого
цесарца не будет в Москве завтра же. Никто не смеет мешать великому Риму,
а нашей церкви выгоден этот брак - брак Долгорукой с императором...
Впрочем, - слегка нахмурился Жюббе, - в этой варварской стране молнии
иногда разят среди ясного неба, и един всевышний ведает судьбы людские!
Герцог де Лириа встал, и "золотой телец" долго еще качался на его
груди, подобно маятнику. На прощание Жюббе подарил ему пачку благовонных