"Валентин Пикуль. Слово и дело (книга вторая)" - читать интересную книгу автора

жики и бабы, старые и молодухи, все шепчутся, какими-то листовками шуршат.
Запели они согласно - по команде:
Сниде к нам, Христе,
со седьмого небесе,
походи с нами, Христе,
под белым парусочком,
сокати с небесе,
дух ты, сударик святый...
Выскочил посередь избы мужик - черт голый, а не мужик. Без порток. И зас-
какал среди баб, хлеща их неистово плеткою.
- Хлыщу, хлыщу! - кричал он. - Христа ищу, ищу...
Сначала мужики и бабы шли в стенку - одна стенка на другую, будто хоровод
водили. Раздувались их "паруса" - белые рубахи, чистые. Потом богородица,
карга старая и гнусливая, на престоле хлыстовском сидючи, пискнула - будто
мышь:
- Пошли усе в схватку! Хватай друг друженьку... мни! мни!
Плюнул Потап в темноту, блудом хлыстовским напоенную, и ушел. "Спасаться и
надо бы, - думал. - Да... как? Хорошо бы мастерство немецкое изучить. Скажем,
замки дверные, безмены купеческие или пистоли воинские делать. Опять же -
разве худо около дерева всю жизнь провести? Доски гладить, гробы собирать?.."
В кабаке Неугасимом ему знакомство выпало. Вошел в питейное господин моло-
дой и долго Потапу в глаза смотрел. И, вдоволь наглядясь, так он заговорил:
- Сыне я дворянской, сержант гвардии, и могу тебя в крепостные свои опре-
делить. Хошь?.. Только - уговор: я тебе пять Рублев дам, и ты моим рабом-
станешь. А потом я продам тебя, и с торга того ты с меня еще три рубли полу-
чишь... Стоишь ли ты того?
- Стою, - сказал Потап и заплакал. - Видит бог, - горевал он над кружкой,
- пропала моя головушка... Ладно, господин добрый. Бери меня в оклад подушный
за пять рублев. Продавай меня хоть черту за три рубли... Замерз вот я. В теп-
ле давно не спал. Лучше уж в рабстве твоем крышу иметь над головой... Пошли!
И за пять рублей продал себя Потап обратно - в рабство.
Новый барин его - сержант Гриша Небольсин не в пример Филатьеву оказался
добрым. Работами не принуждал, в маслице да в пиве не отказывал. Торговал он
живым товаром и с того жил. Такие господа на Москве водились тогда...
Только пришел однажды Небольсин с похмелья, аж посинел:
- Прости меня, Потапушко. Вчерась я спьяну забыл цену за тебя просить. А
просто подарил тебя... Сходи же умойся во дворе. Да гребешок у баб попроси
расчесаться и не гляди звероподобно...
Сел барин в санки, Потапу велел на запятки вскочить. Поехали. Прыгали сан-
ки по сугробинам. Небольсин лошадей завернул, пошли они рысью под угорье За-
москворецкое - места Потапу знакомые.
- Тпррру-у... - остановились вдруг, и Потап обомлел. Небольсин задержал
санки как раз напротив дома Филатьевых; внутри двора бренчала цепь - медведь
по кругу ходил, на проезжих фыркая. Потап на снегу присел, стал онучи разма-
тывать. Пять рублей из-под лаптя достал и вернул их честно сержанту:
- Ты меня не покупал, я тебе не продавался. Из этого дома Филатьевых и
пошли невзгоды мои. Хошь правду знать, так знай: я со службы царской бежал. А
за твой перекуп и укрывательство беглого тебе же и худо будет... Прощай, ба-
рин, я зла не желаю!
Повернулся и пошел от сержанта прочь. Прямо в баню пошел, где на последнюю