"Таисия Пьянкова. Чужане" - читать интересную книгу автора

- А уж чо до глаз, так про Лешнево гляденье помолчать остается...
Но именно Матвеево бессобачье и толкнуло Ундера на великий грех. Нужда
заставила его, как и других мужиков, подняться на охоту. Жили-то люди тогда
в основном тайгою.
И вот.
Случайно ли, не случайно, а оказался Яшка по первому снегу в том самом
углу тайги, где уж недели как с три зверовал Матвей Лешня. Дело было на
закате. На ночь глядя Матвей разложил в Каменцовом речном размыве, что за
Синтеповой излукой, небольшой костерок. В Каменцовом том размыве можно было
бы укрыться от любой непогоды. А как раз ветер вдоль реки занялся такой, что
сосны закряхтели. Да холоднющий, черт бы его побрал!
Яшка берегом забежал за Синтепову излуку да тут и увидал соперника
своего у притухающего уже огнища. Вечеровал Лешня у налаженного, для ночлега
шалашика. Сидел он, поглядывал на догорающий огонь, изредка позевывал,
светился в густеющих потемках ненавистным для Ундера лицом, белизну которого
не смела портить никакая погода.
Яков, понятно, до костра не приблизился - не гостем, знать, пожаловал
до чужого тепла. Притих он за краем излуки: утаился ждать, когда же сморит
Лешню недолгий сон таежного человека...
Куда как нетрудно представить себе, с какою звериной осто-рожностью
выползало из-за Синтеповой излуки Ундерово злонамеренье, как, под верховой
свист ветра да постанывания сосен, подкрадывалась она до Матвеева шалаша...
Ой с каким мастерством, с каким умением настраивал в ту ветренную ночь
Яков Ундер свой лук! С какою точностью направлял он самострел на выход из
Лешнева приюта. Какою гадюкою ползал он по береговым окатышам, когда тянул
через весь Каменцов прогал жильную струну-тетиву...
От самого от роду охотницкого, ни на одного хитрого зверя, ни один
жадный добытчик не настраивал, должно быть, столь усердно смертоносную
стрелу, как делал то Яшка Ундер. Ровно бы из шалаша таежного должен был
выползти после безмятежного сна не Матвей Лешня, а сам Змей Горыныч
семиглавый.
Вона как!
Даже в густой, ветряной темноте не могла она, Ундерова злоба, не
увидать, не услыхать, с каким хрустом да по какую долю крепкой, густо
оперенной спицы вошла его коварная стрела в широкую грудь Матвея Лешни...
В горячке-то Матвей еще вперед шагнул и только потом рухнул просаженной
стрелою грудью прямо на уголья все еще горячего под густым пеплом костра...
Эх ты, человек за краем излуки! Ни один зверь роду своему не сотворит
похожего случая. Кому ты нужен... такой?
Яшка Ундер скорее да скорее давай следы ненужности своей заметать. Даже
подскочил вырвать из Матвеевой груди стрелу, да она оказалась обломанной по
самый корень. Только зря руку до самого запястья вымазал Яков в ошметьях
спекшейся с золою Лешневой крови. Эта мазанина и ударила в Ундерову середку
тошнотой-дуринушкой. И взялась дурнота крутить его по соснякам-ельникам.
Взялась кидать она Яшку, перекидывать через пни-колоды, через высокие
муравейники. Взялась цепляться крючковатыми сучьями за все ухватистые
места...
Вконец загоняла.
Когда Яков, да на другой лишь день, объявился в деревне, да ни кожи на
нем ни рожи, - солома на овинах и та от страха дыборем поднялась. Что же