"Сьюзен Элизабет Филлипс. Медовый месяц " - читать интересную книгу автора

по-иному. Потому что больше всего ей претила мысль потерять "Черный гром",
а если бы американские горки по-прежнему работали, она ни за что на свете
не отказалась бы от этого парка.
Таинственная ночная тишина и затхлый запах попкорна вернули
воспоминания о маленьком ребенке, скорчившемся в углу трейлера, с прижатыми
к подбородку коленями в струпьях, с ошеломленным взглядом огромных голубых
глаз. В голове эхом разнесся сердитый голос из прошлого:
- Софи, да убери ты ее отсюда! Проклятие, от нее меня в дрожь бросает!
Со вчерашнего вечера, как ты притащила ее сюда, она почти не пошевелилась.
Только и знает, что сидеть да смотреть!
Хани услышала грохот тяжелого кулака дядюшки Эрла по кухонному столу,
а потом раздалось монотонное причитание Софи:
- Да куда же я ее дену, Эрл?
- А мне плевать, куда ты ее денешь! Я не виноват, что твоя сестрица
вздумала утопиться. Эти люди из Алабамского приюта не имели права
заставлять тебя забирать ее. Черт побери, я хочу спокойно есть свой ленч
без того, чтобы она торчала тут как какое-то привидение!
Софи прошла в угол жилого отделения трейлера и носком своей красной
сандалии на веревочной подошве пошевелила пятку дешевой парусиновой туфли
Хани.
- Не надо так себя вести, Хани! Иди на улицу и поищи Шанталь. Ты еще
не видела парка. Она тебе все покажет.
- Хочу к маме, - прошептала Хани.
- Проклятие! Забери ее отсюда, Софи!
- Ну вот, слышишь, что Ты натворила? - вздохнула Софи. - Ты рассердила
своего дядюшку Эрла. - Схватив Хани за руку, она потянула ее. - Вставай!
Идем, я дам тебе сладкой ваты.
Софи вывела Хани из трейлера и повела через сосняк под палящим
полуденным солнцем Каролины. Хани шла за ней, словно крошечный робот. Ей
совсем не хотелось сладкой ваты. Утром Софи заставила ее съесть "Капитана
Крунча", и ее стошнило.
Софи отпустила ее руку. Хани уже успела догадаться, что тетка не любит
дотрагиваться до людей, не то что мать Хани, Кэролайн. Кэролайн всегда
брала Хани на руки, обнимала ее, называла сладким пирожком, даже когда
возвращалась усталая после целого дня работы в химчистке в Монтгомери.
- Хочу к маме, - прошептала Хани, когда они подошли по траве к
колоннаде огромных деревянных столбов.
- Твоя мама умерла. Она не...
Последние слова Софи утонули в чудовищном визге, раздавшемся над
головой Хани.
Хани тоже завизжала. Все ее печали и страхи, накопившиеся в ней с тех
пор, как умерла мать и как ее оторвали от всего привычного, выплеснулись
наружу, вытесненные тем ужасом, который она почувствовала, услышав этот
неожиданный и необыкновенный шум. Она все кричала и кричала.
У нее уже было смутное представление об американских горках, но
кататься на них еще ни разу не приходилось, как не доводилось и видеть
горок такого размера, поэтому ей и в голову не пришло соединить этот звук с
процессом катания. Она слышала только голос чудовища, того самого, что
прячется в шкафу, крадется под кроватью и уносит матерей маленьких девочек
в своей грозной огнедышащей пасти.