"Юрий Петухов. Воскресший, или Полтора года в аду" - читать интересную книгу автора

две-три минуты, чтоб прочухаться, может, и меньше. Только б они меня и
видали. Но тот другой у длинного топор вырвал, молча, гад, вырвал... вот
тогда и сверкнуло. Нет, ничего не было: ни удара, ни боли, ни черта! Сразу
стемнело все и пропало. Я тысячу раз уже напрягался, вспоминал каждую
деталь - ну хоть бы штришок какой, хоть бы ниточку! Но ничего не могу
вспомнить, ничего не было - сверк! и темнота! небытие! ничего и никого нету!
меня нету! света белого нету! того света нету! черным-черно!
Сколько времени потратил за эти три года на муру всякую, чего только не
вычитывал про туннели всякие, связывающие этот мир с тем, и про то, как,
дескать, зовут куда-то, встречают, ведут, и про голоса, смех, зовы, и про
свет в конце туннеля. Ничего этого нет! Не верьте никому! Придумывают все!
Красивостей ищут! Я это все пережил, и пусть я самый плохой человек на
Земле, пусть мне нету прощения, а врать не стану... Хотя, может, святых
каких, праведников и проводят по туннелям, зовут, обмахивают крылышками, все
может быть. Но со мной такого не было. Я когда очнулся - сразу подумал: не
добили гады! не на смерть зашибли! обрадовался даже, дурак! было бы чему
радоваться! Хоть и очнулся, а все равно темнотища. Я еще тогда подумал -
ночь. Но это была вовсе не ночь.
Боли не было. И тело я свое чувствовал, даже чуть шевелил пальцами на
руках и ногах, морщил нос, сжимал губы, открывал и закрывал глаза. Но вот
поднять руки, ноги, привстать не мог, словно придавило чем-то, да придавило
как-то равномерно: и сверху, и со всех боков. Тогда и пришел настоящий
страх! Накатило так, что судорогами свело тело, будто его стали выворачивать
в тисках! Ничего подобного я не переживал до сих пор. Отчаяние, жуткое,
какое-то ледяное, умертвляющее отчаяние захватило меня полностью. А в голове
одно стучит: могила! ты в могиле! зарыли, сволочи! закопали! И не дернуться,
не подтянуть руки, не повернуть шеи... Не знаю, сколько времени я бился,
будучи при этом абсолютно не подвижным, в судорогах, сколько меня
выкручивало и трясло, растягивало и давило. Все это было кошмаром,
чудовищным сном. Казалось, это предел, дальше ничего не может быть, дальше
смерть, теперь уже настоящая, окончательная... Как я был наивен! В те минуты
или часы я считал себя живым. Я верил, что уцелел, выжил! Судороги кончились
вместе с одной простой мыслью: какая же это могила, если я столько времени
лежу, дышу и да же не чувствую подобия приступов удушья?! Тело сразу
обмякло, что-то мокрое и скользкое потекло под спину. Дышу? Да, дышу! И
никаких проблем. Но разве можно дышать под землей? Насколько может хватить
воздуха? Значит, я не в могиле? Значит, что-то другое? Но что?! И только тут
до меня стало доходить иное, еще более страшное, то, во что нельзя поверить,
жуткое...
Я не дышал! Не дышал вообще! Я ощущал свое тело, я не мог ошибиться:
грудь не вздымалась, легкие не расширялись, воздух не проникал внутрь меня и
не вырывался наружу... Я был трупом, форменным трупом, дохляком!
Примечание консультанта. Из данного наблюдения автора записок не
следует, что он был обязательно мертв на этом этапе. Пограничное состояние
между смертью и жизнью характеризуется именно почти полным прекращением
дыхания. Об этом свидетельствуют и эксперименты над собою йогов и
освидетельствования лиц, пребывающих в летаргическом сне. Подобные случаи
многократно описаны, нам нет нужды на них останавливаться. Что касается
рассуждений автора о якобы совершенных им убийствах женщин, следует
заметить, что, по всей видимости, это последствия атрофии клеток мозга после