"Юрий Петухов. Охота на президентов или Жизнь № 8" - читать интересную книгу автора

прощупывая их, а она, якобы, жеманилась, хихикала, похохатывала и томно
прикрывала глазки.
Историчке было за сорок. И фигурку она имела весьма аппетитную. Но по
стервозности своей не имела ни мужа, ни любовников, как, впрочем, и
большинство учительниц их школы. А естество брало свое.
Вот так.
Моня сидел ни жив ни мертв. И не мог поверить в дикий фарт. Он даже
приготовился, что сейчас придется что-то там лепетать про стачкомы и
большевистские "пятерки". Но случилось иное. Историчка широко и зазывно
раздвинула пухлые ноги. И Моня увидел, что трусиков на ней нет.
- Асатрян, - вызвала историчка, - к доске!
Илюша послушно поднялся...
Дальше никакой очереди не получилось. Через три минуты на историчке
остались одни туфельки, очки, шелковый платочек на шее и заколочка в
волосах. Моня страшно страдал оттого, что у него не шесть пар рук - такой
женской плоти и в таком количестве он еще не видал. Балерины были в
сравнении с этим пиршеством любви вегетарианской пресной закуской.
- Мальчики, - томно извивалась в их цепких объятиях историчка, - не все
сразу, вы меня с ума сведете...
Впрочем, жарко шептала она недолго. Совсем скоро для ее пухленьких губ
нашлось занятие более лакомое. Чему она с педагогическим самозабвением и
отдалась.
Сладострастная была классная дама.
Моня не помнил, что и как случилось. Они слились в какой-то жаркий,
пульсирующий комок, где всем было место, где все менялось, где хотелось
успеть оторваться по полной программе...
Историчка поощряла их томными и возбуждающими вздохами. Все было
ослепительно и безумно, как в постмодернистском балете. Но...
Стул упал с двери, когда Моня кончал прямо во влажные, с размазанной
помадой губы. Илюша мерно раскачивался с прижатым к чреслам восхитительно
круглым задом. Геша сопел где-то снизу, совершенно очарованный налитыми
упругими грудями...
Завуч осторожно прикрыла за собой дверь. Похоже, она решала, что
делать: кричать, возмущаться или присоединиться к этому пиру плоти.
Опытная историчка сообразила первой.
- Насилуют... - пролепетала она, судорожно сглатывая монино парное
семя, всех этих обреченных на съедение живьем будущих (точнее, небудущих)
мальчиков и девочек. О-о, сколько неродившихся душ поглотила эта пылкая
людоедица - само воплощение страстной и алчной Астарты. - На-а-а-асилуют,
о-о-ооо!
Так и родилась версия о "насилии".
После которой историчку из зависти выжили со школы, а на Моню и его
дружков учительницы стали смотреть как-то уж слишком пристально и плотоядно.
Их долго журили, корили, но сора из избы выносить не стали.
Моня ходил по школе героем. Девчонки с него глаз не сводили. И каждая
до лютой ненависти ненавидела "этих старых кляч училок", отбивающих у них
пацанов, каждая во снах и грезах видела себя на месте этой нахальной
старухи-исторички. Как в песне, из которой слов не выкинешь: не любите
старых девок, хватит с вас молоденьких!
Моня еще три месяца с лишним ходил на "факультативные" занятия к