"Юрий Петухов. Черный дом" - читать интересную книгу автора

разорваться. Я не мог ничего поделать- ни здесь, ни там. Дважды
врачи-изуверы из ее поликлиники заставляли ездить к ним на прием, еле живую,
задыхающуюся, теряющую сознание, с тридцатью-то ударами, пульсирующей тонкой
ниточкой. Спецы! Мразь! Это были они же, порождения "нового порядка" -
сытые, тупые, жующие, им ничего не было надо. Но мы верили им, ибо кому же
еще было верить - врачи, клятвы Гиппократа... все в прошлом. Теперь "новые
русские", гангстеры в белых халатах, новые реалии нового бытия - "процесс
пошел", как говаривал один плешивый иуда. Мать держалась. Не хотела
оставлять дома. Да и какой это возраст, семьдесят, обойдется, ведь еще две
недели назад ходила да бегала.
Выслушав упреки жены, развел я руками. Я ведь не мог влезть в сердце
матери, заставить его биться быстрее, сильнее, я не мог подключить своего
сердца. Я могтолько вызвать скорую. С гнетущими тревогами, нервный и усталый
включил я телевизор и просидел в кресле до полуночи, ожидая, что вот
выявится вдруг на экране благообразный лик Алексия Второго и предаст
Патриарх анафеме убийц, как и обещал. Еще верилось Патриарху, казалось,
верховный пастырь всех православных это ж все-таки не трибунный обе-щальщик,
готовый хоть на рельсы лечь, хоть еще чего покруче загнуть. Не выявился, не
проклял. А своевременно сказался больным. И еще горше стало от этого -
никому ничего не надо! И вот тогда пришло ко мне совершенно четкое... нет,
не осознание, не предвидение, а знание - предадут. Сразу припомнились
мрачные, холодные, дождливые и гадостные дни после знаменитого
президентского указа, когда, казалось, из самого ада выползли черные,
беспросветные, колючие тучи и закрыли собою Москву. Это был знак.
Страшный указ. И страшная чернота, мразь, слякоть, холод, ураганный
ледяной ветер в столице. Возрадовалась преисподняя и дохнула своим леденящим
дыханием, погрузила в пред-бытие свое град вавилонский. И отвернулся Христос
от погибающей блудницы - ни лучика солнца, ни просвета... атолько мерзость и
уныние мрака. Я ходил в те дни в Дом Советов, смотрел, слушал, видел всех. И
уходил. Камень лежал на сердце моем. И непонятно мне было, почему туда столь
отча-яннорвется Проханов, проклинавший совсем недавно губителей Союза - всех
этих депутатов, руцких, Хасбулатовых. Нет других. Один ответ. Других не
было. Или сейчас или никогда. Поле Чести! Время не даст другого шанса. Но
предадут они поверивших в них. Нет, я не верил тогда, что предадут. Просто
тревога душила мою душу. И когда подступы к Дому закрыли, я приезжал туда. Я
стоял во мраке на безлюдном мосту. И ветер, Ураганный, ледяной, мокрый ветер
бил в спину, толкал вниз - в мертвенные волны отравленной реки. И
прибивались стайками и поодиночке люди с плащпалатками, укутанные, с
вещмешками, и спрашивали одно - как пробраться ТУДА?! Я показывал им, Но сам
я не шел ТУДА. Я стоял под хлещущим Дождем и видел не мрак... а смеющиеся,
довольные лица - они пришли к власти тогда, в августе девяносто первого,
когда сердце щемило от острейшей боли за Россию. Они убили мою Россию - как
бы она ни называлась, Союз, Совдепия, плевать, вывески не имели значения,
вывески тленны, все идеологии выдыхаются, отмирают, а Держава остается, будь
Сталин хоть трижды коммунистом, он не разрушил Империи, он упрочил ее, выбив
крепкой ногой табурет из-под палачей Русского народа, расчленителей и
"бешеных псов", мне плевать на вывеску, страна жила, блюла границы, не
давала себя в обиду, шла к просветлению, к возрождению, богатству и славе, и
все бы эти вывески сгнили бы, и никто про них не вспомнил бы никогда, ибо
Империя выше червей-паразитов, изгрызающих ее, она должна давить их, не