"Юрий Петухов. Черный дом" - читать интересную книгу автора

машинам. Но там все было отмерено и отвешено, лишних не брали, наверное,
правиль-ио. Но почему Макашов?! Значит, те двое, что остались, Должны
вершить нечто более важное. Иначе быть не может.
Я успокаивал сам себя, уверяя, что Руцкой имеет свой план, продуманный,
четкий, что даже если нет у него плана, он как боевой генерал будет сейчас
делать то, что ему надо делать, ведь это он сказал: "Я навсегда с моим
народом! Я не уйду отсюда живым!" Какие же еще сомнения! Я сам себя
уговорил. И быстро пошел вниз, к Тарасову. Кому-то надо и не на лихом коне,
кому-то надо и черновую работу делать.
Внизу обсуждали - куда идти: на Останкино или на Шаболовку. Тарасова
окружали уже тысячи людей. Они жаждали действий и не понимали - почему их не
берут в расчет, ведь это они прорвали страшную блокаду, они принесли Победу.
А в грузовики посадили только тех, что сидели в "белом доме". Но обижаться
было не время, хотя и были обиды, чего там скрывать. Я пробился к Тарасову и
сходу заявил:
- Нечего распылять силы! Надо помогать Макашову, идти в Останкино!
Меня поддержали. Поддержали те, кто пробивал оцепления - я поглядел по
сторонам: да, те самые лица, усталые, грязные, в крови и саже, щиты,
дубинки, изодранные руки, разорванная одежда. Они!
- Нужны машины! - закричал я в ухо Тарасову. - Поехало очень мало.
Макашов не президент, его могут и не пустить внутрь. Поддержка нужна.
- Ну вот и решили все вместе, - после раздумий ответил генерал. -
Пойдем в Останкино. Но пойдем пешим ходом - всех не усадишь, вон народу
сколько, десятки тысяч!
Пошли пешком.
Это шествие должно было состояться. Это было свидетельство Народной
мощи и силы. Мы вышли на Садовое - несчитанные тысячи. Москву невозможно
было узнать. Еще час назад она вся была скована кошмарными кольцами
оцеплений - каски, шинели, бушлаты, щиты, зеленая защитная окраска повсюду,
машины, стволы, стволы, стволы... Будто вражья орда пришла из чужих страшных
стран, оккупировала столицу, задавила своей звериной тяжестью- мрак, ужас,
гнетущая темная сила. И вдруг - чисто, свободно, пусто под сияющими, ярыми
Божьими Небесами. Бездонное небо и ослепительное солнце. Это было Знамение
всем нам от самого Господа. Он был с нами. Он был на нашей стороне... мы
сами отвернулись от Него. Но это потом. А тогда мы шли огромными колоннами,
рядами по очищенной от оккупационно-колониальных войск Москве. И душа
рвалась ввысь.
- Народ победил!
- Народ победил!!
- Народ победил!!! - скандировали тысячи глоток. И было ощущение полной
и окончательной Победы! От Смоленской уже шли на слияние с нами новые
десятки и десятки тысяч русских людей. Тарасов вышагивал вперед, посреди
шеренг. Я шел по левую руку от него и поражался чистоте Москвы. Движение
было остановлено. Прохожие на тротуарах останавливались, махали нам руками,
приветствовали, улыбались, многие присоединялись. Шли быстро, слаженно,
уверенно, во всю ширину огромных улиц.
Когда двое парней бросились вдруг с криками к какому-то киоску,
собираясь содрать с него иноземную вывеску, их - тут же подхватили под руки,
оттащили. Никаких погромов, ни малейших!
- Закон и порядок! Закон и порядок!! - начали выкрикивать мы.