"Юрий Петухов. Сон, или каждому свое" - читать интересную книгу автора

- До двенадцатого колена, гадов!
- Погодь, погодь ты, быстрые очень! Тут надо медленно,
тут надо жилы драть, тянуть потихоньку - вот тогда осознают!
- Рви их в клочья!
Кого их? Он ведь один, его одного волокут по этой пыльной
и непонятной дороге. Нет, все бред, все помутнение разума,
галлюцинации. Не может быть такого, не может!
- Вишь, как тебя привечают! - Гугнивый оказался совсем
рядом, сбоку. Тощей, но костляво-мохнатой рукой он обвил
плечи и приторно шептал в ухо, омачивая его теплой, вонючей
слюной: - Ничто, пострадаешь за всех, малый, искупишь их
грехи. Не-е, ты тока погляди на них, голубь, как они тебя
любят, ты погляди тока! Неужто за таких и пострадать жаль?!
Хе-хе-хе!
Он ничего не понимал. Это была какая-то страшная ошибка:
куда его волокут, зачем? Откуда эти жуткие рожи по краям до-
роги? Где те сирые и убогие, за которых они готовились зас-
тупиться? Где вдовицы, несчастные и страждущие, где сироты и
обездоленные? И главное, почему он один?! Почему вся эта лю-
тая злоба и ненависть направлены на него и только на него?
Почему столь злорадно улюлюкают вслед невесть откуда появив-
шиеся мальчишки-несмышленыши, им-то он что сделал? Голова и
тело не выдерживали такого чудовищного напряжения, ему каза-
лось, что еще миг - и он упадет, умрет, тут же, под ногами
рассвирепевшей толпы. Но он не падал, не умирал. Он так же
быстро бежал, подталкиваемый своими неутомимыми стражниками
и вездесущим гугнивым бесом.
- За что? Почему меня? Это ошибка! - почти прокричал он
осипшим, не своим голосом.
Гугнивый тут же обдал жаром и мокротой ухо:
- Ну и ошибочка, ну так что ж теперь-то. Кого надо, сам
знаешь, не нашли, упустили, стало быть, - голос его все доб-
рел, мягчал, наливался сиропом, - а чем ты хуже, голубочек,
ну чем, и ты сойдешь! Вон, вишь как народ тебя встречает -
уже и полюбить успел, ты ему кланяйся за это, голубок, кла-
няйся!
- Распять его! - вопила толпа. - Распять! Жечь!! Жилы
драть! Чего-о тя-я-янете-е! Распя-я-ять!!!
Гугнивый вдруг отскочил в сторону, засуетился, громко
покрикивая:
- Ну что тут?! Сработали, что ль? Ну лады, мужики, по
полбанки каждому! - Насморочный голос его взлетал и срывался
совсем расхлюстанно и беспорядочно, не выдерживая даже поло-
женных интонаций, будто окончательно захлебнувшись в мокроте
и слизи. - На совесть, мужики? Ну лады! Вот вам еще на пу-
зырь. А ну давай, поднесли, подняли, и-э-эх!!!
На плечи, на спину, на самый хребет обрушилось вдруг
что-то неимоверно тяжелое, твердое, угластое. Ноги подогну-
лись, он упал лицом в пыль, придавленный холодной и жесткой
тяжестью. Но пролежать долго не удалось: его рванули под ру-