"Владимир Федорович Петров. Всплытие " - читать интересную книгу автора

Сейчас, после первой дозы, он немного побалагурил, но, приняв вторую,
осерьезнился - хмель будто сбежал с его лица.
- А вы, Алексей Николаевич, зрю я, все писаницу хитромудрую чертежную
измышляете? - кивнул он на ворох эскизов на столе. - О чем сии кроки, ежели
не секрет?
- Да есть мыслишка сделать так, чтобы наши лодки могли плавать под
перископом не всплывая, а воздух для бензо- и керосиномоторов забирать
сверху, через особое приспособление. Должно получиться. И, главное, ни у
кого за границей - ни у Лабефа, ни у Лауренти, ни у д'Аквилея такого пока
нет. Есть еще мысль... сделать вообще единый двигатель, и для надводного и
для подводного хода. Хочу съездить к Ивану Григорьевичу Бубнову,
посоветоваться с ним.
Священник задумчиво глядел на инженера.
- Нравитесь вы мне, Алексей Николаевич. Впрочем, - отец Артемий
усмехнулся, - я понимаю: что вам в похвале пьяного попа? Но все равно вы мне
нравитесь. Вы - одухотворенная натура. Ведь кроме инженерии вас и духовное
влечет, я не о религии, вот об этом, - он кивнул на тут и там разбросанные и
уложенные книги, - тяготится духовной жизнью тот, кто не испытывает
духовного голода, мичман Борщагин, к примеру.
- Вы мне тоже нравитесь, Артемий Петрович, - как-то неуверенно
проговорил Несвитаев.
- Да что уж там, договаривайте: ежели б мол не твои, поп, пьяные
непотребства... Токмо, можете верить или не верить, Алексей Николаевич, но
запои начались у меня - нет, нет, не глядите иронически, раньше я тоже
выпивал, но в меру, а теперь настоящие запои - начались они у меня год как
тому с небольшим. После некоего пресуществлепия. Хотите послушать? Никому об
этом не рассказывал, подписку с меня взяли молчать о сием.
Отец Артемий закурил (плевал он на устав церковный), долго сидел,
опустив голову. И тут Алексей услышал такое, отчего у него по спине побежали
мурашки.
- Был я тогда священником флотского экипажа, жил там же - комната у
меня келейная была при казарме. Раз октябрьской ночью, в первом, помнится,
часу, явились ко мне два офицера и передали приказание духовного флотского
начальства следовать за ними, во флотский арестный дом, по делу чрезвычайной
важности, имея при себе все необходимое для исповеди и покаяния. Ну, напялил
я ризу, епитрахиль под нее, сунул за пазуху требник, медный крест и
отправился за своими архангелами. Арестный дом находится тут неподалеку,
между казармами экипажа и Лазаревским адмиралтейством. В небольшой комнате
сидели несколько жандармских офицеров и судейских чинов. Мне наскоро
объяснили, что нужно формально присутствовать - преступник, мол, безбожник -
при казни великого злодея, а вытребовали именно меня, потому как
определенного для сих нужд священника Брестского полка, отца Авимелеха,
нигде не могут сыскать. Бывать мне ранее в подобной ипостаси не приходилось,
потому я сначала растерялся, а потом как-то сразу очутился уже в тюремном
дворе. Все как перед глазами стоит... Был самый глухой час ненастной осенней
ночи. Двор, обнесенный со всех сторон высокой стеной, слабо освещался
качающимися на ветру двумя электрическими фонарями в жестяных колпаках. Их
неровные лучи высвечивали бледные лица замерших в шеренге
солдат-первогодков. На погонах их лежал вензель "49" - сорок девятый
Брестский полк, сиречь - тот, что примкнул в ноябре пятого сначала к