"Ярослав Петрашко. Черный бульвар (неоготический роман)" - читать интересную книгу автора

за отсутствие в столь серьезной обстановке по такому ничтожному поводу, как
инспектирование периферийных отделов. Тем более, что это не прямая его
обязанность. А что нежелание было, делалось ясно хотя бы потому, что Снег
буквально мимо ушей пропустил его, Залесского, замечание о белом волке.
Можно было бы понять и объяснить хоть что-нибудь, хоть как-нибудь, если бы
патрульный сказал, что видел какого-нибудь ублюдка или придурка в белом
маскхалате или кимоно. Тогда бы стрелки качнулась в сторону маньяка или
чего-нибудь подобного, а это вывело бы расследование на новый виток, что
никому не понравится. Была и еще одна странная деталь, которая вроде бы не
имела отношения к делу, но почему-то настораживала: однажды утром, в разгар
страстей, кипевших вокруг Бульвара, Залесский пришел на службу раньше Снега
и с изумлением обнаружил, что отдел не заперт, а личный сейф старшего
инспектора распахнут, чего не случалось никогда. На мимолетное замечание
Залесского по этому поводу Снег буквально взорвался и, хотя потом и
извинился, объяснить ничего не пожелал.
...Снег неожиданно прервал болтовню, так поразившую его помощника,
поднялся, подхватил свой портфель и подошел, протягивая руку для прощального
рукопожатия. Взгляд Залесского привычно уперся в непроницаемые очки
начальника, он почувствовал что его руку сдавили несколько выразительнее,
чем полагалось по обыкновению, и старший инспектор произнес совершенно
другим голосом: "Занимайся своими делами и не лезь к Бульвару. Так будет
лучше для нас обоих. Помнишь любимый Папашин анекдот: "Могу копать - могу не
копать!"? Так вот, лучше не копать. Кстати, он был не очень доволен, что
слухи о каких-то белых волках уже начали циркулировать в патрульном
дивизионе. Папаша - не любитель полицейской мифологии. .Все. До встречи".
Он быстро вышел из кабинета. Залесский некоторое время оставался стоять
в раздумье, потом сел, закурил и подумал, что раз в это дело впутывается
"верх", значит, пахнет мафией и коррупцией, и в этом случае ему лучше всего
хватать за попку безлицензионных путанок в третьеразрядных кабачках, а
Бульвар оставить Снегу, Папаше и всем, кто за ними стоит. И еще он подумал,
что хоть это и дурость, но он это дело не оставит, и придется работать на
свой страх и риск, в полном одиночестве.

Понедельник, 5 августа - Пятница, 15 августа

Настроение у Наташи было не просто отвратительное. Ей казалось, что все
вокруг разваливается, все уплывает из рук и что теперь так будет всегда. С
Сашей происходило что-то нехорошее, и она не могла понять, что именно.
Сперва эта странная болезнь и последовавшие за нею непонятные изменения в
облике Саши и его поведении. Он продолжал не пить и не есть, хотя на боли
уже не жаловался и на наташины вопросы о здоровье отвечал уверенно "в
порядке". Он не ел даже у нее в гостях, когда она готовила его любимые
блюда, что ее сперва обижало, а затеи начало беспокоить. Однажды она
расплакалась и потребовала объяснений. Саша, в час по чайной ложке, выдавил
из себя нечто малоубедительное насчет угрозы гастрита, какой-то особой диеты
и вообще необходимости начать новую, правильную жизнь. В чем заключалась эта
самая диета и какую именно новую жизнь он собирался начать, Саша, судя по
всему, сам не знал или не хотел говорить, а скорее всего - все это было
наскоро придуманной отговоркой. Одно. было несомненно: все эти пугающие ее
изменения в Саше были как-то связаны с его новым другом - Яном. К Яну она