"Михаил Петров. Гончаров и смерть репортера ("Гончаров")" - читать интересную книгу автора

всякое может приключиться, а особенно с такой прелестной дамой, как вы! -
выдавил я незаслуженный ею комплимент.
- Хм, а Светка, между прочим, здесь по двенадцать часов вкалывает.
Везет же молодым дурочкам! Им и молодость, им и приключения.
Тоненькая девчонка, травившая свою юную жизнь закрепителями,
проявителями и растворителями, в ответ на мою претензию с сомнением
наморщила маленький носик:
- Вы ошибаетесь, негативы мы в обязательном порядке вкладываем в
конверт с фотографиями. Вероятно, вы сами куда-нибудь их подевали. Поищите
получше. Пленка должна быть у вас.
- Девонька, миленькая, я обязательно буду искать, но посмотрите и вы,
может, где-то в загашниках и найдется. Вы ведь знаете характер моих
снимков?!
- Если вы тот самый Старков, то да. С другими фотографами вас трудно
перепутать - сплошные аварии, кровь и мертвецы. Я даже сначала отказывалась
ваши материалы обрабатывать, до того жуткими они мне казались. Вы подойдите
или позвоните ближе к концу работы, часов в шесть, может быть, чего-нибудь
отыщу в пробах, хотя вряд ли...
- Постарайся, Света, я тебе за это принесу конфету.


* * *

Объектом своего следующего посещения я избрал квартиру покойного, где
сейчас, по моему предположению, должны были копошиться его родственники.
Дверь открыл здоровенный сорокалетний детина, с бровями рыжими и
густыми, как шерсть на заднице мастодонта.
- Чего тебе? - прозвучало довольно неучтиво и грубо.
- Может быть, разрешите мне пройти?
- А кто ты такой?
- Я Гончаров, бывший сослуживец хозяина этой квартиры, а ты кто такой?
- Хрен морской, чего приперся?
- Поглядеть на морское чудо. Немного с ним поболтать.
- Сейчас ты у меня поболтаешь! Сейчас ты понюхаешь мое чудо!
Забавно было смотреть, как он буквально на глазах наливается злобой. С
удовольствием я наблюдал, как его кулачище замахивается для сокрушительного
удара. Пригнувшись в последний момент, с глубоким удовлетворением заметил,
как кулак достиг цели - дверного косяка. После долгого нечленораздельного
воя наконец послышался осмысленный, отборный мат. Подпрыгивая, грубиян тряс
окровавленной ручонкой, совершенно не обращая на меня внимания.
- Извини, братан, но так получилось. Не хотел я портить свою морду
тебе на забаву. Теперь я могу войти?
- Входи, да закрой покрепче дверь, буду тебя калечить!
- Зря ты, парень, это придумал, у меня же черный пояс по борьбе с
дураками. - В подтверждение своих слов я несильно ткнул его в горло и
прошел в комнату. Если бы не всепроникающий запах гари, то в недавний пожар
верилось бы с трудом. Кроме обоев, двери и пола, новые хозяева поменяли
даже окна. Можно было представить, что здесь творилось полтора месяца
назад.
- Ты что, мужик, сдурел? - ковыляя сзади, хныкал обиженный детина.