"Михаил Петров. Гончаров и портрет дьявола ("Гончаров")" - читать интересную книгу автора

имел права. Через пару лет Майке он будет в самую пору. Даже дорогую посуду
я выставил на продажу в своем "комке", и, как это ни смешно, она явилась
добрым почином. Костя, наверное, я тебе уже надоел?
- Нисколько. Ты ешь, - подложил я ему в тарелку омлет, - и
рассказывай. Твоя роковая судьба заинтересовала меня всерьез.
- Это еще не все, самое страшное впереди.
- Что может быть страшнее? - протягивая ему рюмку, удивился я. -
Кажется, вы и так все получили сполна. Непонятно только, как мерзавцу
удается устраивать такие напасти?
- Я и сам не знаю. В сентябре мне показалось, что дела встают на
рельсы. Майка ходила в школу, я потихоньку торговал в своем "комке" и
думал, что тот хмырь от меня, наконец, отстал. Он ведь получил свое, -
решил я. - Пустил меня по миру и успокоился. Но каким же я оказался
наивным!...
Не знаю, его ли это работа, сказать сейчас трудно. В середине октября
мою Майку сбила машина. Случилось это поздним вечером, когда она, выйдя из
моего магазинчика, бежала домой. Белая "пятерка" или "семерка" с места
происшествия скрылась. Сам я этого не видел, но так говорили два человека,
ставшие свидетелями этого несчастья. Сбил он ее на обочине дороги, и этот
факт заставляет меня думать, что наезд был совершен умышленно. С переломом
ключицы, обеих голеней и сотрясением мозга девочку отвезли в больницу.
Махнув рукой на торговлю, я не вылазил из больничной палаты две
недели, а первого ноября перевез ее домой. Ходить она пока не могла, и мне
предстояло еще немало дней за ней ухаживать.
Ночью того же дня позвонил продавец соседствующего со мной "комка" и
сообщил, что мой магазинчик полыхает. По его словам, негодяи разбили стекло
и закинули вовнутрь несколько бутылок бензина. Потом спокойно сели в машину
и уехали. Номера, к сожалению, он не заметил. Запомнил только, что это была
шестая модель "ВАЗа" бежевого цвета.
Когда я прибыл на место, все уже было кончено. Взорвавшиеся бутылки со
спиртным способствовали огню. Пожарные затушили остов, немного мне
посочувствовали и уехали. В милиции завели дело, заранее меня предупредив,
что оно глухое. А мне уже было все равно. Поймав такси, я загрузил остатки
обгоревшего товара, привез домой и впервые напился.
Наутро перед Майкой мне было страшно стыдно, я обязан был что-то
предпринять, однако не видел выхода. После очередного звонка того мерзавца
я вновь напился. Не оставалось никаких сомнений - он не успокоился,
продолжал планомерно вести свою дьявольскую травлю.
Проснувшись на следующий день, третьего ноября, я извинился перед
дочкой и, дав себе зарок, задумался, как жить дальше. Майку нужно было
ставить на ноги, но о работе в торговле теперь не могло быть и речи, я
понял, что с живого меня тот подонок не слезет. Но ничего, кроме торговли и
партийной работы, я не знал и не умел. Нужно было как-то себя перекраивать
или уезжать в другой город. И в том и в ином варианте были свои трудности.
Перебраться в другой город, где тебя никто не знает, и все начинать с нуля?
Ход рискованный, а кроме всего прочего, я не хотел оставлять могилу Любы.
Оставаться здесь и открывать новое дело было тоже опасно, да и денег таких
у меня уже не было.
Промаявшись до обеда и так ничего не решив, я собрался и поехал к
Станиславу Гринбергу за советом. Он был уже в курсе моего последнего