"Михаил Петров. Гончаров и портрет дьявола ("Гончаров")" - читать интересную книгу автора

вас вызовем.
- Подождите, - протестующе воскликнул я. - Может, вы мне все-таки
объясните, что произошло в нашем доме и кто отравил мою Майю?
- Сами того не зная, отравили ее вы. Да, в иконе, которую вы подвесили
над изголовьем своей дочери, находилась небольшая плоская емкость.
Изготовлена она кустарным способом, наполнена фосгеном и запаяна
органическим сплавом. Вступив с ним в реакцию, фосген разъел пломбу и ночью
вырвался из емкости. Наполнил комнату и убил Майю. Что же касается
жутковатого превращения Богоматери в дьявола и его розовой слюны, то и это
сотворили вы сами. Окропив ее водой, вы уничтожили тонкий слой специальной
растворимой бумаги, на которой было изображение святой. А под ней
находилось то, что мы увидели сегодня утром. Разжиженная, желеобразная
бумага, похожая на кровавую слюну, потекла с иконы. Вот и все чудеса.
Случай необычный, и мы бы вас обязательно еще подержали у себя, если бы
аналогичное преступление не было совершено месяц назад в соседнем районе.
Просьба к вам: если вы вдруг где-то случайно заметите эту монашенку, то
немедленно дайте знать мне или дежурному по городу. Мы искренне вам
соболезнуем, и я прошу прощения за то, что вам пришлось некоторое время
провести в камере.
... Вот и все, Костя, такие конфеты мне пришлось скушать за эти
полгода. Но если ты думаешь, что на этом мое горе кончилось и забылось, то
глубоко ошибаешься. За те часы, что я находился в милиции, мою квартиру
взломали и ограбили. Унесли весь гардероб Любы и те сто тысяч, которые я
приготовил для Гринберга. Придя домой и увидев, что они натворили, я упал
посреди комнаты и расхохотался, потому что рыдать уже не было сил.
Через два дня я похоронил Майю, а на следующее утро явился в ломбард
и, заявив о том, что вернуть ссуду не в состоянии, попросил оценить
квартиру. Через неделю они выплатили мне разницу, которой едва хватило на
приобретение вшивой малосемейки - без телефона, без ванны и без горячей
воды. Крохотная кухня одновременно выполняет у меня роль передней и
столовой. Истину говорят, что от тюрьмы да от сумы зарекаться нельзя.
Наливай, Константин Иванович, мне, как видишь, теперь терять нечего!
- Черт знает что! - наполняя стаканы, воскликнул я. - Все рассказанное
тобой похоже на какой-то бред сумасшедшего.
- Мне временами тоже так кажется, - горько усмехнулся он. - Думаю,
сейчас вот проснусь и все расскажу Любе. Вот смеху-то будет! Только, Костя,
никак не могу я проснуться и, похоже, уже никогда не проснусь.
- Герберт, немедленно прекрати это упадническое нытье! - рявкнул я и
больно ткнул его пальцем в грудь. - Давай шевелить мозгами вместе.
- Давай, - равнодушно согласился он. - Только что это даст?
- Поживем - увидим, может быть, что-то и даст. Давай для начала
очертим круг людей, причастных к твоим несчастьям. На основании твоего
рассказа я бы выделил четверых. Прежде всего, это конечно же зловещий и
безжалостный шантажист. Далее, сторож, таинственно исчезнувший в момент
ограбления и пожара магазина, Серая Монахиня, всучившая тебе дьявольскую
икону, и, наконец, господин Гринберг. Все они внушают мне подозрение.
- Гринберга и сторожа можешь смело из этого списка вычеркнуть.
- На каком основании? Хорошенько подумай и аргументируй.
- Гринберг друг нашей семьи.
- Да? Сегодня это не дает никакого основания считать его непричастным