"Михаил Петров. Гончаров и маньяк ("Гончаров") " - читать интересную книгу автора

оказался полуметровый окровавленный пень, в который он ткнулся грудью. С
удивлением осмотревшись, он понял, что бредет по пояс в гнилостной жиже, а
в его руках фотоаппарат. Взобравшись на кровавый пень, Шульгин огляделся но
сторонам и теперь только понял, что толкало его сюда. Из-под вороха желтой
листвы медленно поднималась фигура убитого. Его пустые глаза хоть и были
мертвы, но жгли и пепелили. Боясь пропустить хотя бы мгновение, Шульгин
бешено защелкал затвором фотокамеры, стараясь отснять видение как можно
четче. Между тем мертвец встал в полный рост и, выбросив вперед
окровавленные руки, схватил журналиста за ногу.
- Попался! - торжествующе зарычал он. - Теперь ты мой!
- Я не хочу! Отпусти меня! - отбрыкиваясь, закричал Шульгин. - Я не
хочу к тебе, там холодно и мерзко.
- Я тоже не хотел, но ты же не посчитался с моим желанием.
За ногу сдернув корреспондента с пня, мертвец потащил его в болотный
холод и мрак.
Отплевываясь от слизи и кошмара, Шульгин заорал и открыл глаза. Рыжая
боксерша Дженни, требуя плановой прогулки, старательно вылизывала его
физиономию, предварительно обильно смочив ее своими соплями.
- Ну ты и тварь, - утираясь одеялом, устало и вместе с тем облегченно
заметил Шульгин. - С твоей собачьей лаской с ума сойти недолго. Ладно,
собирайся, сейчас пойдем. Дай только умыться.
В двенадцатом часу Шульгин, ведомый рыжей Дженни, вышел на прогулку.
На третьем круге, справив все свои естественные надобности, рыжая шлюха, не
обращая внимания на протест хозяина, потрусила к сомнительному кобельку,
назвать которого сеттером можно было только с большой натяжкой. Но именно
так его величал хозяин, очкастый и вредный старикашка, у ног которого и
устроился этот лопоухий аферист. Поведение Дженни старик оценил как
вульгарное и вызывающее. Он отложил газету и потребовал, чтобы Шульгин
тотчас убрал от него похотливую суку.
- Да, конечно, - застегивая ошейник, согласился журналист. - Вы
извините, но...
Неожиданно слова застряли в горле, и Шульгину на мгновение показалось,
что земля уходит из-под его ног, а сам он летит в тартарары.
- Что с вами, уважаемый? - заметив, как побледнел Анатолий, участливо
спросил дед. - Вам плохо?
- Нет, нет, все нормально, - присаживаясь на скамейку, с трудом
улыбнулся Шульгин. - Просто голова закружилась. Это бывает. Сейчас пройдет.
- Смотрите, молодой человек, со здоровьем шутить не следует, -
назидательно проворчал старик. - Когда молод, его и не замечаешь, а как
заметишь, уже поздно.
- Вы правы, как говорят французы, "если бы молодость знала, если бы
старость могла"! Простите, это у вас сегодняшняя газета?
- Конечно. С какой бы я радости читал вчерашнюю! "Городские новости",
за сегодняшнее число. Только что принесли. Я еще толком не прочел.
- Извините еще раз и до свидания, - откланявшись, Шульгин потащил
упирающуюся Дженни через двор в арку, туда, где находился газетный киоск.
Уже через несколько минут, с газетой в руках, он стоял возле кухонного
окна и внимательно рассматривал помещенный на последней странице
портрет-фоторобот до ужаса знакомого лица. Сомнений быть не могло - на
портрете изображен человек, которого они с Крымовым укокошили шесть дней